— А оно… продаётся?
И скрипки замолкли. Мужчина и женщина напряглись в молчании. Кто они друг другу?
— …продаётся?
— Да, продаётся, — ответил тихо мужчина.
— Маша, милая. Да ведь оно очень давнее. — Попыталась я остановить ее.
— Оно давно сшито, судя по материалу и фасону. Но мне кажется… Когда оно сшито?
Мужчина задумался.
— Ровно тридцать девять лет и три месяца назад.
— Его надевали? — еле слышно спросила Маша.
— Ни разу, — сказал он еще тише. Маша вздрогнула.
— Я бы хотела…
— Маша…
— Я бы хотела его купить. Если позволят.
Человек укладывал платье в длинную коробку, и мне показалось, что делал это он медленно, значительно медленнее, чем можно было. А женщина продолжала сидеть неподвижно. И когда, наконец, попрощавшись, мы вышли, человек окликнул нас и протянул небольшую коробку.
— Что это?
— Не знаю. Что-то к платью. Наверное, украшение или какая-нибудь деталь. Не знаю, — повторил он еще раз и почему-то обнял Машу.
На обратном пути ехали молча. За окном низкое солнце светило сквозь мелькающие стволы деревьев.
— Маша.
— А?
— О чём ты думаешь?
— Наверное, о том же, о чём и ты… О чём бы ни думала, всё сведется к тому, зачем я купила это платье.
— Кстати, зачем?
— Мне оно нравится. А главное — я ему нравлюсь. Но я не уверена, что к нему так же отнесётся Борис.
— А каково его назначение, как ты думаешь? Оно свадебное?
— Вряд ли. Нет фаты. Если бы оно было свадебным, я бы его не купила. А так — просто красиво. Без назначения.
— Что-то за ним тянется, что-то числится. Какая-то история. Грустная.
— За каждой вещью что-то числится. Для меня мука отвергнуть вещь на этих распродажах. Вроде, пренебрегаю чьей-то жизнью. А ещё большая мука — выбрасывать собственные старые вещи. Дескать, отслужили и пошли вон. Всё равно, что собаку прогнать. Я никогда не забуду, как выносили из дома старый рояль. Перевернули набок — молчал. Отвинчивали ножки — молчал. Волокли на брезенте через узкий коридор — молчал. И только, когда подтащили к широко распахнутой входной двери — взвыл… Мы не узнаем биографии этого платья, но оно живое.
И потекли дни, приближающие нас к тому, что Маша называла «помолвка-не помолвка».
Прошли зимние праздники: и Рождество, и Ханука, и Новый Год. Впереди оставался ещё один, тот, который «там» называли Старый Новый Год. Моя мама всегда подтрунивала, вроде не понимая, что к чему: «Что это за Новый, который Старый, что это за Старый, который Новый, и вообще, не морочьте голову, просто вы ищете ещё один повод…» Что правда, то правда. Ищем. И находим. Что будет в этот раз? Встреча Старого Нового? А что такое «помолвка-не помолвка»? Что это за жанр такой? Такое впечатление, что за тире кто-то держится крепко, как за перекладину.
