А мы тем временем пробираемся сквозь туман и непривычную тишину чужих мест к очередной цели, которая, я уверена, обещает не больше, чем все предыдущие.
В воздухе повис запах близкого леса, но почему-то он не радует, а тревожит.
— Маша, ты обратила внимание на то, что ни одна машина не обогнала нас, и ни одной навстречу?
— Обратила. А что?
— Ничего.
Маша закурила и включила радио. Армстронг. Маша улыбнулась:
— Я всегда думала, что у старого джаза надо учиться жить. Мало того, что музыка заразительная, так ещё и слова простые и ясные: «Когда смеешься — всё вокруг сияет, а когда плачешь — несёшь мне дождь» — и никакой надуманности. Надо купить диск с Армстронгом Боре. Домой, то есть.
Дорога то услужливо стелется, то неожиданно заворачивает, будто испытывает наше терпение. Но почему терпение и что, собственно говоря, происходит? Ведь ничего плохого. В машине уютно, музыка играет, в кошельке долларов двадцать пять-тридцать (для домашней распродажи — целое состояние), а дорога куда-нибудь да выведет.
Только я начала думать, что едем мы не так уж плохо, как чуть лоб не расшибла. Маша резко притормозила, потому что из тумана, как из-под земли, вырос дом. Маленький, покосившийся, глядящий жалобно, как старое животное. Мы вышли и растерянно оглянулись.
— Маша, куда мы приехали?
Маша молчала.
На пороге дома показался человек. Он несколько секунд изучал нас, затем поманил рукой. Мы медлили.
Человек улыбнулся, распахнул дверь, и нас — так по крайней мере нам показалось — втянуло в дом. Мы оказались в полутемной комнате, где ничего не было, кроме голых стен.
— Простите… Здесь происходит распродажа?
— Да-да. Прошу вас.
Он пригласил жестом куда-то дальше, в длинное пространство с сумеречным освещением и звуком пустоты в воздухе. К стенам прижималась бедность. Вся убогая утварь, все, что годами таилось в недрах дома, было извлечено и аккуратно разложено на поверхности. Чашки, бусы, детские игрушки… Как странно, что в этом доме были дети. Что было в этом доме? Были ли красивые женщины? Где они сейчас? Были ли счастливы здесь?
Маша передвигалась неслышно, боясь спугнуть что-то. Она слегка касалась предметов, как если бы говорила с ними на языке слепых. Иногда она брала что-то в руки, рассматривала и осторожно ставила на место.
— Ты замечала, что у вещей бывает выражение лица? — тихо проговорила Маша.
На полу распласталась деревянная птица. Маша повертела её.
— Красиво. Но видно, она крепилась к чему-то. К чему?
