Он сделал себе еще кофе.
– Дай мне мою сумку! – сказала она из ванной.
Он проигнорировал просьбу. Думая о чем-то другом, он потянулся к телефону.
– Да, босс! – ответил знакомый голос.
– Слушай, Чак, – сказал Роджер. – Скинь все, что тебе нужно, в сумку и встречай меня у входа через пять минут. Это срочно.
– Никаких проблем, босс, – сказал Чак.
– Эй, – сказала Русая Загадка, стоя перед ним и роняя вокруг себя водяные капли. – Ты слышал? Я просила тебя дать мне мою сумку.
Он посмотрел на нее пустыми глазами. Не было никакого Чака, не было машины, не было главной статьи столетия, и никто кроме таксистов не называл его «босс». Такая картинка, плод воображения. Раньше она, картинка, была намного сложнее и включала встречи с высокопоставленными особами, интриги, заговоры, убийства, насилие, и Премию Пулицера за блистательный журнализм. Репортер Награжден В Соответствии С Заслугами. Со временем упростилась.
Ничего сенсационного никогда не происходит до полудня. А если и происходит, то об этом никогда не пишут в тот же день собственно в газетах. Зачем от журналистов на зарплате требуют, чтобы они появлялись в конторе в девять утра – загадка. Вещи, о которых следует писать репортажи, происходят, если подумать, после пяти вечера, то есть, после того, как большинство репортеров ушло домой.
Роджеру хотелось, чтобы сенсационные вещи происходили постоянно.
Детство и отрочество Роджера прошли в обстановке, возбуждающей зависть и ненависть большинства населения мира. Отец его, не будучи членом влиятельного класса от рождения, был, тем не менее, несказанно богат. Сын мог выбрать любую карьеру, но даже в раннем детстве Роджер мечтал сделаться именно репортером. Около года назад, Арнольд Хемсли Вудз, отец Роджера, переговорил с одним своим знакомым, имеющим контрольные капиталовложения в нескольких газетах. Вскоре после этого Роджеру дали первое задание. Радость получилась недолговременной.
Никаких опасностей и переделок, никакого риска. Вообще. Что касается войн – они вообще не заслуживали присутствия репортеров, в основном, и репортаж можно было вести не покидая конторы, по крайней мере в той газете, в которой работал Роджер. Голливудские знаменитости и скандальные строители, вроде Трампа и Тишмана, являлись единственными возможными объектами скандальных хроник. Репортажи о правительственной коррупции ограничивались бессмысленной, не очень логичной руганью по адресу Президента и его скучных коллег. Пойманные преступники, которым грозило длительное заключение, во время интервью не говорили ничего интересного помимо корявых банальностей, а преступники менее значительные затруднялись сформулировать свое возмущение обществом осмысленными фразами, годными для печати. Прохожие на улицах высказывали мнения о текущих событиях, целиком совпадающие с теми, которые уже публиковались в прессе и передавались по телевизору. Роджер продолжал на что-то надеяться, без особых причин. Однажды, надеялся Роджер, в какой-нибудь славный, многообещающий, блаженный день он найдет, исследует, и предоставит вниманию публики настоящее сенсационное событие.
