Она снова бросила на него свой рентгеновский взгляд, но теперь взгляд этот был явно сочувственным.
Что тебя все мучает? Наверняка что-то серьезное.
Ее участие ломало в нем плотину, преграждавшую выход целой волне эмоций.
— Все как-то не соберусь рассказать тебе. Не знаю, что со мной. В голове полный хаос.
— Расскажи, если от этого станет легче.
Он понурил голову:
— То самое, что сказала вчера Джози. Что все это — не начало, а конец мира. И если это правда, если я смогу начать жизнь сначала, то… то можно будет наконец распутать ненавистный клубок, что так мешает мне…
Энн рассмеялась:
— А потом — назад во чрево, да?
Буш почувствовал себя худо. Надо бы сообщить в Институт, а то в этих проклятых немых лабиринтах недолго и рассудок потерять. Он не мог сейчас ответить Энн. Тяжко вздохнув, он побрел к палатке и вытащил затычку, чтобы выпустить воздух. Палатка съежилась и повалилась наземь, несколько раз судорожно дернувшись. Его никогда не занимал этот процесс, а сейчас движение странно отдалось у него внутри.
Но ни один мускул не дрогнул в лице Буша, когда он складывал палатку. По-прежнему игнорируя стоявшую неподалеку Энн, он достал из ранца свой скудный запас провизии и начал нехитрые приготовления к завтраку. Обычно Странники Духа брали с собою запас пищевых концентратов — как говорится, и дешево и сердито. Он уже несколько раз пополнял свои запасы, в основном у встречных коллег, которые возвращались в свое «настоящее» раньше срока — не выдерживали непроницаемого безмолвия. И потом, у его друга был магазинчик в юрском.
Когда на сковороде зашипела говяжья тушенка с салом, Буш поднял глаза, пока не скрестил шпагу-взгляд с Энн.
— Может, присоединишься, перед тем как убраться отсюда?
— Как отказать, когда так галантно приглашают. — Она присела рядом, улыбаясь. «Благодарит, что составил ей какую-никакую компанию», — подумал он.
— Да ну же, Буш! Я не хотела тебя обидеть. Ты такой же недотрога, как Стейн.
— Это еще кто?
— Да тот, с крашеными волосами, он был старше нас всех. Помнишь, он еще пожал тебе руку.
— Ну да. Как это он к вам затесался?
— Ему собирались устроить темную, а Лэнни его спас. Он страшно нервный. Знаешь, стоило ему тебя увидеть, как он решил, что ты — шпион. Он из две тысячи девяносто третьего и говорит, что там сейчас несладко.
Бушу вовсе не хотелось сейчас думать о девяностых и о вялом мирке, в котором жили его родители. А Энн продолжала:
— Послушать Стейна, так к Странствиям на всю жизнь охота пропадет. Нет, подумать только: он утверждает, что Уинлок кругом не прав и что мы думаем, что мы здесь, а на самом-то деле нас здесь нет, и много всего другого. Еще он говорил, что в подсознании осталось много уголков, еще не исследованных нами; и в таком случае никто не знает, чем могут обернуться наши Странствия.
