церковное кладбище в весенний день, звук колоколов, зовущий прихожан на службу, чистенькая
травка вдоль посыпанных белым гравием дорожек. Кто-то — как правило, те, что носят много
чёрного и считают Байрона безумцем, распутником и вообще парнем что надо — воображают
мрачные кладбища в тени уродливых готических церквей под тёмными, хмурыми небесами, в любую
секунду грозящими разразиться громом и молниями. Не помешает и бушующее неподалёку море.
Другие хотят, чтобы на их никак иначе не отмеченных могилах росло дерево, и тела их питали бы
корни могучего дуба или платана.
Все эти желания можно понять и в той или степени даже разделять их. Однако невозможно и
предположить, чем руководствовались люди, покупавшие участки на кладбище Гримпен. Возможно,
ненавидя своих родственников, они намеревались, хотя бы на время похорон, притащить их в одно из
самыхнеприглядных и удручающих мест на Земле.
Кладбище Гримпен стояло — или лежало, если так будет правильнее — в самом центре
последнего болота в округе, которое ещё до недавнего времени было рассадником малярии. Чтобы
избавиться от переносящих болезнь комаров не пришлось делать ровным счётом ничего; они как
будто просто расхотели жить.
Кладбище хитро спряталось на краю полуострова, куда можно было без риска добраться лишь
по длинному извилистому перешейку, со всех сторон окружённому трясиной — из тех, что частенько
встречаются в приключенческих историях. Сколько отъявленных преступников, коварных цыган,
неведомых человеку тварей испустили здесь свой последний, отчаянный и судорожный вздох,
погружаясь в цепкую жижу — никому неизвестно. Весьма вероятно, немало.
Затем, по унылой петляющей тропинке — к ржавым кладбищенским воротам. Как и следовало
ожидать, они висели на одной петле и при малейшем ветерке устрашающе скрипели. Ветра на
кладбище Гримпен сильными никогда и не были — иначе они разогнали бы весь туман. Эффект был
бы уже не тот. О лондонских "гороховых супах" ходят легенды. Однако какими бы жёлтыми и
вредными для здоровья эти туманы ни были; несмотря на то, что их хоть в бутылки закрывай — уж
настолько густые, в них напрочь отсутствовал шарм. Зато у гримпенских — шарма было хоть
отбавляй. Зловеще, будто из иного мира, плыли они, медленно и загадочно, затапливая и окутывая всё
вокруг. Создавалось ощущение, будто они ждут, наблюдают. Людям очень не нравилось приходить
туда на похороны; им чудилось, что туманы, эти проклятые туманы, наблюдают за живыми. Ждут их
