По вечерам по улицам Рима, покрытым белой пылью, клубились маленькие пыльные вихри, и эту пыль невозможно было ни счистить с волос, ни выкашлять из легких. После нескольких лет работы кашель уже не покидал мальчиков до самой их ранней смерти. Они сидели в ряд или в кружок, сжимая ногами каменные ступы и размалывая в них мрамор длинными бронзовыми пестиками, широкими снизу. Пестики были тяжелые, и мальчишки поднимали их обеими руками.
Чтобы не видеть этого, Виттория отвернулась к подругам. Хоть мальчишки и распевали веселые песни, они все же выполняли на стройке самую трудную и опасную работу. Такую опасную, что за нее не брались даже взрослые.
— Как вы хотите: подняться в капеллу по лестнице или проехать в карете до самого Бельведера и посмотреть античные статуи во дворе? Потом, чтобы дойти до новой капеллы, надо будет пешком пройти весь коридор.
Ответ был единодушным:
— Статуи, мы хотим посмотреть статуи: дивных Лаокоона, Аполлона, Гермеса. Поехали в Бельведер.
Яснее всех высказалась Рената:
— Надо было приехать в Рим, чтобы полюбоваться на прекрасно сложенных мужчин и не скомпрометировать себя. И при этом удовольствоваться холодом мрамора.
Виттория поглядела на нее, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться и сохранить строгое выражение лица. Джулия и Элеонора, напротив, расхохотались, как девчонки. Маргарита, которую пригласили в последний момент, старалась соблюдать чопорную осанку. От нее явно ждали какого-нибудь забористого словечка на эту тему: не случайно Рената, говоря о прекрасно сложенных мужчинах, выразительно на нее посмотрела. Но Маргарита не проронила ни слова. Она глядела в сторону потайного садика Папы, где росли самые прекрасные в Италии гранатовые деревья. На них, освещенные солнцем, висели плоды, и птицы с наслаждением расклевывали рубиновые зернышки. Виттория высунулась в окошко кареты и велела кучеру ехать в Бельведер.
Когда они вошли во двор, где расположилась гигантская бронзовая еловая шишка, которую год назад откопали на месте форума Августа, у них было впечатление, что они очутились в другом мире — в мире ностальгического воображения человечества, которое наполовину существовало в античных книгах, наполовину в буйной, мятежной действительности, куда попало совершенно случайно. По замыслу Браманте, на фоне зеленых холмов Рима огромные плоские пилястры чередовались с арками и уходили в бесконечность, как на фантастическом рисунке. Впечатление от этой непомерной конструкции, самой большой в Италии, дополняло величественное римское небо, по которому плыли маленькие белые облачка, оттеняя его сияющую синеву.
