Сверху загремело, заскрипело. Сердце Семёна сжалось. Сейчас их поведут на суд.
— Ну что, робяты, пойдем с князем побалакаем? — нарочито задорно спросил он.
— Побалакаешь с ним, живо языки на плетень намотает, — послышался из темноты бесплотный голос.
Кто-то вздохнул.
— Видно, смертушка пришла, скорей бы, — послышался другой голос.
— Не робеть, не из таких передряг вылезали.
— Да уж, — ответил первый голос. Он зазвучал более уверенно.
— Выручай, атаман, — уже послышалась надежда.
Надежда, которой сам Семён не испытывал.
Выручай, Святой Николай Чудотворец. Брошу разбой, ей-Богу брошу!
Сверху спрыгнули и потащили на свет.
Князь сидел в горнице за столом. Солнце лило свет в оконце. Рядом стояли несколько бояр. Чуть поодаль дружинники. По правую руку сидел князь Василько — брат Даниила, по левую — татарин в богатой одежде и при оружии. Лица были хмуры. Видно, разговор вышел нелегкий. Князь Даниил с силой провел руками по седеющим волосам и, сцепив пальцы, опустил их на стол.
«Кулаки не сжал», — заметил Семён.
Его и еще нескольких разбойников только что привели на княжеский суд.
Сердце замерло. Видеть перед собой знаменитого князя Галицкого было и трепетно, и боязно.
Трепетно, потому как только один Даниил все еще сопротивлялся Орде, хоть и пришлось ему признать ее власть и сделаться данником. Уже при жизни его считали великим человеком. Поговаривали, будто сам хан побаивается князя.
И правильно делает.
А боязно потому, что князь хоть и был милосерден, но бывал решителен и скор на расправу, если дело касалось проступков, могущих повлечь большие неприятности для княжества.
Лицо его было примечательно. На нем отразились все невзгоды, пронесшиеся над князем с самого сиротского малолетства. Читались опыт, твердость, незаурядный ум, мужество. Не было следов усталости от полной опасностей жизни. Глаза горели энергией и вниманием.
Князь смотрел прямо на Семёна. От этого взгляда у того мурашки побежали по спине.
Семён взгляда не отвел, но вызова в его взоре не было. Понимал, что вины на нем большие.
— Ты мурзу Усмана убил? — спросил князь без обиняков.
— Нет, не я и не мои людишки, — ответил Семён неспешно.
— Не ты? А кто еще? Ты по дорогам промышлял, взяли тебя на обозе. За это смерть. Лучше сознайся сам, а то с палачом спознаешься.
Люди за спиной Семёна зашевелились.
— Не мы это, а палача я не боюсь. Смерть заслужил, сам знаю.
Князь не сводил глаз с Семёна. Он уже поверил ему. Даниил жил долго и непросто и, пользуясь врожденной интуицией, мог читать в душах людей как в раскрытой книге. Душа Семёна не была исключением.
