Теперь у вас, должно быть, восемьсот тысяч франков на текущем счету. Сколько времени может жить человек на восемьсот тысяч франков? Не будем говорить о квартире: остается двадцать два года и семь месяцев, двести семьдесят один взнос, или, в общей сложности, около трех миллионов. Сколько времени вы сможете жить на эти деньги? Быть может, вам бы следовало принять чек, который предлагал Леньо-Ренге. Есть своего рода глупая честность, и теперь вы узнали…
В самом деле, Марк, в самом деле?
О, это был чудесный вечер! Их речи были вам по сердцу, но не это главное. Главное было в том, что вы уже втайне любили председателя Женера. (Вы так называли его, вспомните. Всякий раз, когда вы думали о нем, вы называли его про себя «председателем Женером», но это продолжалось не очень долго.) Вы еще не встречали людей такого склада. Вы считали, что это один из тех редких людей, которые способны придать жизни смысл. Когда вы уехали, они позвонили Л., чтобы проверить ваши слова. Это вы знали. Вы с самого начала понимали, что они это сделают. Но Л. показал себя неплохим человеком. Он не питал к вам особой неприязни за то, что вы столько переписывали для него.
Потом было много других вечеров, которые вы провели в этом доме. «Ах, как я счастлив, что вы оба здесь, — говорил Женер какой-нибудь месяц назад. — Все, чего я еще жду от жизни, это чтобы вы были со мной до конца, Бетти и вы. В Бетти и в вас вся моя жизнь». Бетти, милая Бетти… Вы не ловелас. Иначе все, быть может, было бы легче. А может быть, вы и ловелас в глубине души, у вас темперамент ловеласа, но вы никогда не располагали временем, чтобы отдать себе в этом отчет. Бедная Бетти, сколько вечеров она провела с этими стариками. И сколько вы сами провели с ними вечеров и ночей еще до Бетти. Корейская война, потом окончание индокитайской, незабываемые ночи, когда Женер звонил в Женеву, кружил по кабинету и снова звонил в Женеву.
Но вы дали себе зарок не смотреть на вещи трагически. Вам показалось бы довольно глупым думать, что мальчик из Немура работал уже на Женера. Это трагическая мысль, притом дурного вкуса. Молодой человек, подающий надежды, ни на что не смотрит трагически. Он для этого слишком умен. Вы, правда, уже не молодой человек, подающий надежды, но еще не утратили чувства меры.
— Меня зовут Марк Этьен. Не скажете ли вы господину Ансело, что я хотел бы его видеть?
Молодая, густо накрашенная секретарша, наконец, соблаговолила поднять на него глаза.
