— Полно, дорогой друг, я уверен, что это выражение отнюдь не соответствует вашей мысли.
И всякий раз Марку придется отвечать:
— Нет, я сказал то, что хотел сказать. Я думаю именно так и никому не позволю произвольно истолковывать мои слова.
Марк будет повторять эту фразу упорно, убежденно, повышая тон. Ведь главное — произвести шум. Совет подобен сказочной стране, где нет эха. Иногда там даже не слышишь собственного голоса.
Они не хотели, чтобы он защищался. Они хотели, чтобы все прошло как можно более пристойно, к максимальной выгоде для обеих сторон. Никто никого не будет обвинять. Развод без скандала — залог новых браков.
Марк перелистал до конца свои заметки. Он продумал все еще в Немуре, но теперь яснее, чем когда-либо, понял, что ему придется яростно нападать, чтобы получить возможность защищаться. В комнате Полетты зазвонил телефон. Он услышал, как она что-то сказала в трубку, и по шуму отодвигаемого стула понял, что она встала. Но сам он еще продолжал сидеть. Он испытывал лишь легкое облегчение, хотя думал, что очень обрадуется. «А ведь, собственно говоря, я должен бы быть счастлив, что это томительное ожидание, наконец, кончилось». На улице было так пасмурно, что Марк едва различал балкон дома напротив и медную табличку на дверях частного сыщика — только это он и видел в течение десяти лет из окна своего кабинета.
— Господин Этьен…
— Хорошо, — сказал он, — я иду.
— Нет. Это звонил господин Брюннер. Он хочет повидать вас до заседания совета. Он ждет вас в комнате номер пятьдесят четыре.
— A-а… Хорошо.
И Марк несколько растерянно посмотрел на Полетту.
Оранжевая с синим «сото» въехала во двор. Машина была не последнего выпуска, и, по-видимому, за ней плохо следили. Должно быть, она долго ходила по плохим дорогам. «Сото» остановилась на желтом прямоугольнике, который Драпье приказал нарисовать на асфальте там, где он ставит машину. Женеру это никогда не пришло бы в голову. Человек старого закала, он не хотел, чтобы другие стесняли себя ради него. Во всяком случае, он старался все делать так, чтобы ни у кого не создалось такого впечатления.
Драпье захлопнул дверцу. Марк был очень удивлен, узнав, что Драпье скоро исполнится шестьдесят три года. На вид ему можно было дать не больше пятидесяти. Это был высокий, грузный мужчина с резкими жестами и с румянцем во всю щеку, как у деревенского здоровяка. Держался он всегда прямо, втянув живот и выпятив грудь, как человек, которому надо поддерживать репутацию силача. «Репутацию мексиканца», — подумал Марк. Драпье хотел, чтобы все знали, что он приехал из Мексики. Он всерьез считал, что это поднимает его престиж. Но было также ясно, что он придавал непомерно большое значение физической силе. Есть такие фанатики бицепсов. Драпье носил костюмы в обтяжку, чтобы видна была ширина плеч и игра мускулов. Стригся он очень коротко, ежиком, и подбривал затылок.
