— Да хватит ёрничать! Говори по делу, — резко ответил я. — Чего хочешь?
— Я привела к тебе Стояну.
— И что?
— Я привела Стояну, — глаза Аксинью недобро сверкнули.
— Ты меня намеренно дразнишь? — стал выходить я из себя.
— Успокойся!.. Ты действительно ничего не понимаешь? — мне показалось, что друидка даже обрадовалась. — Так… так… Наверное, это лучше, чем… да, лучше.
— Что лучше? — прошипел я.
Аксинья хотела встать, чтобы уйти, но я схватил её за руку.
— Подожди! Ты куда?
Друидка обернулась.
— Мне был вещий сон, в котором голос потребовал, чтобы я привела к тебе Стояну. Ты оставил её в городке… саму… а делать этого был не должен…
— Сон? Вещий? Не должен? — слышал всякое про друидов, но сегодняшний вечер явно превосходил всякие байки.
— Я сделала, что от меня требовали. Если ты не знаешь, почему так надо, значит… так надо…
— Кому надо? Что тут вообще происходит?
Аксинья сжала губы и отвела взгляд.
— Я прошу тебя ответить. Почему ты привела Стояну? Чего я не знаю? Чего не понимаю?
— Я не гадалка и не провидица. Все мы лишь исполнители… воли…
— Чьей?
Друидка кинула взгляд назад в сторону гибберлингов и Стояны.
— Её судьба — быть рядом с тобой, когда…
Аксинья вдруг чего-то испугалась, потому и не закончила предложения. Она сделал вид, что поперхнулась слюной. Некоторое время откашливалась, а потом продолжила. Друидка понимала, что я жду ответа.
— Ты не знаешь… себя… и не понимаешь себя! — громко зашептала она. Каждое своё слово Вербова словно забивала молотом. — Вот и весь ответ. Не уверена, что это плохо… для тебя же… но и хорошим это не назовёшь.
— Опять загадки! Причём тут знаю я себя или нет? Говоришь, как эльфийка! Да…
— Тс! — Аксинья прижала палец к губам. — Не возмущайся так громко, а то на нас уже коситься начинают.
Я посмотрел на гибберлингов, сидевших возле огня. Они хоть и делали вид, что переговариваются друг с другом, но всё одно с интересом поглядывали в нашу сторону. Стояна расположилась слева у стены. Она словно и не собиралась вмешиваться в наш с Вербовой разговор.
— Хорошо… хорошо… Ты слишком разгорячился. Тебе вещие сны бывают?
— Не знаю… наверное…
— Плохо, что ты себя не знаешь. И мало того — не слушаешь сердца. Вот ответь на три вопроса, — голос у Аксиньи стал низким, грудным. — Ответишь, и всё станет яснее ясного.
— Ты опять за своё! Я тебе про небо, ты про землю, я про дождь, а ты про солнце…
— Как хочешь! — Аксинья снова порывалась уйти.
— Да постой же! Что за человек! Какие вопросы?
