Вышел Даниэль. Он услышал мои последние слова и замер:
— Славута? Ты хочешь сказать, что его и остальных троих пропавших загрыз белый медведь? Это навряд ли! В лесу и без этого медведя хищников хватает. Да и для белого медведя здесь жарковато…
— Может, ручной?
— Ручной? — Даниэль улыбнулся.
— Я лишь излагаю факты и пытаюсь понять, что происходит.
На наш разговор вышла Стояна. Она жестом подозвала рысь и отчего-то хмуро уставилась на меня.
— Надо вернуться в лагерь, — предложил Бернар. — Доложим как есть и будем ждать решения совета.
— А что с гибберлингом? — спросил я.
— С ним останусь я, — предложил лекарь.
Все помолчали, обдумывая ситуацию.
Я стал собираться, краем глаза поглядывая на остальных, решив уже всё для себя, но продолжая ждать когда созреют остальные. Даниэль скрылся в хижине, Бернар всё ещё задумчиво глядел на меня, а Стояна достала свою неизменную флягу и сделала пару глотков.
— Хорошо, — кивнул Бернар. — Так и поступим.
Мы вышли спустя пару минут. Дорогу решили чуть обезопасить, пройдя часть пути через холмистую долину, оставляя справа Сумеречный лес, а слева скалы.
Всё это время я шёл с одной мыслью: что меня ждёт в лагере? Признаюсь, я боялся. И из-за этого злился на себя: тролля бил не струсил, с крабом дрался, в башне с нежитью сражался… а тут… Видно, так устроен человек! Такова его природа.
А, может, всё потому, что я в душе уже сдался. — А не надо этого делать! Ведь в конце-то концов, я был прав. По своему, конечно… но прав!
И так я себя «заводил», пытаясь прогнать паническое настроение.
Можно было бы громко крикнуть: «А была, не была! Помирать, так с песней!» И если что, выхватить мечи и… трах его та-ра-рах! В общем, не сдаваться.
Но ведь будет всё не так! Нападут где-то в тёмном местечке. Отрежут голову, выставят в назидание… И что самое прискорбное: это не предположение, а непреложный факт.
Мы остановились. Стояна подняла руку и жестом указала, чтобы мы её поджидали на опушке возле большого муравейника. А сама со своей рысью скрылась в чаще.
Бернар молча сел на пенёк и уставился на небо. Его склонность к медитации уже начинала раздражать: не поговорить толком, не выпить. Вот же характер! Сноб, чистой воды.
— Как ты думаешь, — вдруг обратился ко мне эльф, — солнце, луна и звезды…
— Что «солнце», «луна»?
— Где они?
— Не понял.
— Если в Астрале, то отчего он их не поглощает? А если вне его, то… как это вообще возможно?
Честно говоря, я подумал, что Бернар совсем рехнулся. Порой я вообще перестаю его понимать.
