— Какие такие «свои»? — он подошел ближе и занял позу что-то типа «руки в боки».
— Тебе чего, парень, заняться нечем? — выступил вперед Первосвет, всё еще держащий на плечах оленя.
— Э-э! Да ты не груби! Я здесь для того и поставлен…
— Послушай, десятник, — примирительно начал я, — пока мы тут пререкаемся — мясо портится.
Рыжий подошёл к моей добыче и присел на корточки.
— Так-с! — он почухал за ухом и вдруг выдал, указывая на тушу: — Это оставляй, а второго проноси.
— Что? — я даже сразу не понял.
К десятнику подступили солдаты и, судя, по их лицам — намерения у них были явно не дружественные.
Не знаю как, но я вдруг понял, что вижу натуру человека насквозь. Стоит только с ним чуть поговорить, понаблюдать за мимикой, жестами, и мой мозг сам выдаёт заключение. И эти знания меня больше всего смущали: откуда всё это, как я научился «видеть» людей?
Всего их было семеро и все, скорее всего, новобранцы. Голодные, молодые, сильные… Почему бы этим не воспользоваться?
— Этот олень поступает в распоряжение войска Лиги! — официальным тоном заявил рыжий, поднимаясь.
Я понял, что он совсем не шутит. Это был типичный образчик заносчивого, наглого и жестокого по своей природе человека. Едва заметные, но умело им скрываемые нотки эдакого превосходства над всеми, выдавали в нём благородное происхождение. Скорее всего, он и нашейник десятника, расписанный витиеватым узором, получил не за боевые заслуги.
От нервного напряжения у меня даже левое веко стало дёргаться.
— Ты уверен? — я чуть-чуть отступил, готовясь к драке. Назвать это схваткой, или битвой, просто язык не поворачивался.
— Абсолютно! — рыжий распрямил свои худые плечи.
А уверенный в себе, парниша! От такого всего ожидай.
Первосвет сбросил свою ношу.
Часовые тут же схватились за оружие. А я подумал вдруг, что неужели дело может зайти так далеко?
Разумным было бы отступить, но чувство собственного достоинства и справедливого гнева не давало этого сделать.
Уж лучше быть битым, чем струсить, — прошептало оно мне.
Первосвет закатал рукава. Никакого иного оружия, кроме кулаков, у него не было. А мои «ковырялки» для его ручищ, что ножички. Лицо Первосвета начало багроветь, да так, что я подумал: «А не хватит ли его сейчас удар?» Того и гляди пена изо рта пойдёт.
— Ты совсем, что ли, совесть потерял? — тихо прошипел я, обращаясь к десятнику.
Кажется, всё же мой вид его немного испугал.
— Вали давай, пока не дали! А то мы и второго можем забрать, — проговорил кто-то из-за спины рыжего.
