– А почему он живёт в женском общежитии?
– Разве не понятно? Женщины куда как заботливее нас, мужиков. У них над ним постоянное шефство.
Наконец нам ответили:
– Войдите.
Номер, в отличие от двух предыдущих, состоял из двух комнат. В одной из комнат сидел в инвалидном кресле очень древний старик и разговаривал…с телевизором на полстены. Я не сразу понял, что это не телевизор, а монитор, и учёный беседует по скайпу.
– Лёва, – капризным голосом тянул учёный. – Мы же договорились, что прибор мне нужен ещё…в прошлом месяце. Мне самому в правительство позвонить?
– Ну, что вы, Соломон Израилевич, сами все решим. – Впервые я услышал, что Давидян к кому-то обратился на вы.
– Быстрее, быстрее, – учёный отключил монитор. Впрочем, наверняка это был не скайп через интернет, а какая-то внутренняя связь в посёлке.
– Что у тебя? – спросил он у Гоши, игнорируя моё присутствие.
– Вы просили заменить у вас душевую кабинку. Пришёл снять размеры.
– Не заменить, а снести её к чертовой матери. Поставишь там ванну. Девчата теперь сами купать меня будут. Как кобель, я им уже не страшен. Иди, кофе свари, Гоша. У меня «птичье молоко» есть. Из самой столицы. А у тебя ко мне что? – спросил он меня. – Или ты на подхвате у Гоши?
– Я редактор новой газеты коммуны.
– Здесь разговаривать с тобой не буду. – Сразу решил Соломон Израилевич. – Здесь я жалкий и немощный. А вот в четверг отвезут меня в «шарашку», там и поговорим. Придёшь в четверг к одиннадцати.
– «Шарашка» – это производственный корпус? А в той, настоящей «шарашке» приходилось работать, Соломон Израилевич?
– А то. Только врут все про неё сегодня. Берия с нас пылинки сдувал. Сплошной санаторий, почище острова.
– Это просто у вас тогда член стоял, Соломон Израилевич, – откликнулся из другой комнаты Гоша.
– А ты не подслушивай, – захехекал старик. – Молод ещё. Вези меня на кухню, редактор. Что-то аккумулятор стал на моей коляске барахлить.
– Так мы его мигом заменим, – сказал Гоша. – Сегодня и заменю.
Чувствовалось, что он во всем готов угодить старику.
«Кухня» у учёного скорее напоминала маленький конференц-зал. За большим столом могли проводить совещание дюжина человек. В стороне стояла электрическая плита и допотопный пузатый буфет тридцатых годов прошлого столетия.
– Ну, и как вам наш «кибуц»? – спросил учёный.
– Пока всё нравится. Всё. Не знаю к чему и придраться. Для журналиста это очень плохо.
Учёный снова стал хехекать.
