Венецианский контракт | страница 22

Они все ещё вращались. Кто же упал? Нурбану.

– Это я Сесилия Баффо, – прошептала Нурбану.

Фейра сидела на её постели. Валиде-султан была слаба, а её бледная кожа в мраморной сетке вен потемнела. Яд начинал действовать. Девушке показалось, что госпожа бредит, но разум её оставался ясным. Фейра покачала головой в замешательстве.

– Что вы хотите сказать? – спросила она.

– Что тебе известно обо мне? – попыталась немного приподняться на подушках Валиде-султан.

– Вас захватили корсары и привезли сюда, к султану Селиму, да покоится он в лучах рая, – повторила Фейра то, что слышала от Келебек. Она знала, что турецкие всадники внушают страх во всем мире; непревзойденные в битве, они спускались с холмов прямо на врагов, улюлюкая, как банши.

– Захватили корсары, – слабо улыбнулась Нурбану. – Да, так гласит легенда. Захвачена корсарами; но это даже не половина и не четверть правды – нет, это вообще не имеет никакого отношения к моей истории.

– Я думала, что знаю все, – сказала Фейра в недоумении, ведь столько лет мы делились друг с другом всеми своими секретами.

– Поговорим на нашем языке.

Фейра знала, что госпожа имеет в виду финикийский. Если они будут говорить на нём, ей предстоит узнать великую тайну. Это было важнее, чем тайна смерти султана Селима, супруга Нурбану, которую та скрывала от всего мира целых три дня, пока их сын и наследник, нынешний султан, не прибыл из провинции. Важнее того, что Фейра передавала ларцы с деньгами, тайно взятыми из казны её госпожой, архитектору Мимару Синану, который строил мечеть в честь Нурбану. Важнее всех тех тайных встреч, которые устраивала Фейра своей госпоже с её союзниками из разных стран, чтобы исправить или смягчить политику своего опрометчивого сына.

– Мне тяжело говорить на финикийском, – ответила Фейра.

– Не на финикийском, Фейра, – на венецианском, – поправила её госпожа.

Неверно понятое в детстве слово открыло Фейре истину. Она застыла в удивлении.

– Да, я венецианка. Я позволила всем забыть об этом. Я даже сама почти забыла. Но в той жизни я была Сесилией Баффо, дочерью Николо Веньера, – у Нурбану вырвался глубокий вздох.

– Веньера? – Фейра произнесла имя, ставшее проклятием в Константинополе.

Нурбану уловила её тон.

– Да. Мой дядя – Себастьяно Веньер, адмирал Лепанто и дож Венеции.

Не удивительно, что людям позволили забыть об этом. Венецианцы были врагами турок на протяжении многих веков, забирали их золото, насиловали женщин и даже оскверняли могилы султанов. Корону Мехмеда II, с остатками его волос, выкрали из его могилы венецианские мародеры. А самым худшим, самым гнусным из этих кровожадных завоевателей был Себастьяно Веньер – фигура на носу военного корабля, которым была Венеция. Каждый день его имя мешали с грязью в памфлетах, которые продавались на каждом углу, а его портреты сжигали на улицах. С тех пор, как он разбил османский флот всего несколько лет назад в битве при Лепанто, султан и весь турецкий народ жаждали мести.