Какое-то время они стояли тихо и неподвижно; Павила не без внутреннего трепета (с чего бы?) ждал появления Гиватты, а Скуманда заворожила атмосфера храма и тревожные всполохи Священного Огня. Но вот неподвижный воздух колыхнулся, и в храм вошла жрица. Она приблизилась к жертвеннику, провела над ним рукой, и Знич неожиданно вспыхнул голубоватым пламенем. Ярче засверкали солнце, луна и звезды под потолком, белая туника вайделотки засветилась, сделав ее фигуру призрачной, а темное лицо идола, казалось, ожило, чему поспособствовали вставленные вместо глаз светлые полированные кусочки янтаря, в которых заплясали огоньки Вечного Знича.
Скуманд смотрел на нее во все глаза. Гиватта, постояв какое-то время неподвижно, начала двигаться, при этом она точно так же «плыла» над каменным полом храма, как прежде юные жрицы; создавалось впечатление, что вайделотка не переступала ногами, а летела. При этом ее тело оставалось неподвижным, лишь одеяние начало развеваться, словно в храме подул ветер.
А затем Гиватта запела. Это была странная, дикая песня, в которой преобладали резкие, скрежещущие звуки, временами переходящие в волчий вой. Голос у жрицы был высокий, мощный, он заполнил помещение храма до самого потолка, и спустя небольшой промежуток времени сердце Скуманда заколотилось в груди со страшной силой и ему почудилось, что в жилах забурлила кровь, нагретая до кипения.
Примерно так же чувствовал себя и Павила. Но в отличие от юноши он знал, что происходит. Чтобы усилить воздействие рун и расположить к себе Прауриму, Гиватта исполняла «зейд» – магический ритуал, включающий в себя древнюю «злую» песню, смысл слов которой не знали даже самые старые вайделоты, и танец. Не каждой святой деве была дана способность гадать по рунам и не каждая могла исполнить «зейд», но Гиватта-Дайниди принадлежала к старинному роду, из которого вышло много вайделотов (один из них был даже криве-кривайто), поэтому знала магические ритуалы, канувшие в пропасть времен.
Гиватта танцевала. Она все быстрее и быстрее кружилась вокруг жертвенника, и в какой-то момент у Скуманда от ее движений все поплыло перед глазами. Испугавшись, что может потерять сознание, он больно ущипнул себя за бок и от боли начал соображать гораздо лучше. Наконец жрица завертелась, как волчок, и упала на пол; вернее, не упала, а быстро, но плавно опустилась на пол и замерла перед идолом Прауримы, положив голову, увенчанную золотым венком, на скрещенные руки. Онатяжело дышала, ее глаза были закрыты, а губы шептали какую-то молитву.
