Как и прежде, Пономарчук с Юдиным вдвоем оставались редко. Но зато когда встречались, боцман говорил уже доверчивее и откровеннее. Разговор вели обычно с жизни, о книгах, о друзьях. Саня каждую возможность побывать в городе использовал для того, чтобы приобрести новые книги. Читал их с упоением, а потом пересказывал матросам.
Пономарчук принес ему маленькую книжечку с черными ровными буквами на мятом переплете: «Программа Российской социал-демократической рабочей партии».
— Почитай, Юдин, — сказал. — Подумай!
Весна взяла свое. Набережные пенились от цвета белых акаций и каштанов, и в «машинке» от этого стало особенно тяжело. Матросы, вдохнув на палубе немного свежего воздуха, с головой погружались в душный смрадный подвал. Все были кислые, хмурые. Солнце палило вагранкою, звало наружу из дымного и чахоточного подвала. В висках колотился угар.
Саня стоял на посту около двигателей. Сосед, матрос из новичков, Ваня Черемных, с выражением безнадежности на лице крутил горячие вентили. Из-под бескозырки крупными каплями сыпался пот.
В дверях появилась свирепая физиономия старпома. «Потрошитель идет», — шепнул Юдин Ване. Но Ваня не обратил на это никакого внимания, он охнул и замертво повис на рукоятке. Саня оставил пост, подбежал к упавшему.
— Это еще что? А ну, на место! — заревел старпом. — А ты, касатик, работай, меньше обмороки закатывай, не барышня! — наклонился он к Ване.
Но Ваня был без сознания.
— Работать, живо! — заревел старпом и с омерзением ткнул лакированным ботинком распростертого на полу Ваню.
Тут произошло замешательство. Тяжелая рука Сани Юдина легла на плечо офицера и повернула его от Черемных. Глаза матроса налились кровью:
— Не троньте, ваше благородие!
Потом подошел к Черемных, бережно подобрался к нему руками под поясницу, поднял, тяжело, по-медвежьи ступая, направился к трапу.
За уход с поста молодой матрос Александр Юдин и попал в морскую тюрьму. Дело было направлено в следствие, и кое-кто предполагал, что теперь притихнут[14] неизвестные, но безусловно существующие на судне крамольники.
4
Листовки вызвали на корабле переполох. Матросы собирались группами и с интересом читали их.
Наивные крестьянские парни, они не догадывались, что читают запретное. Один конопатый, с толстенной шеей, стоял на груде канатов и тянул:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Граждане! Царские палачи жестоко подавили народную революцию в 1905 году. Сейчас они зверски расстреливают рабочих и крестьян, борющихся за правду. Они потопили на реке Лене в море крови рабочих, которые безоружными шли просить у них…»
