— Может быть.
Не медведь. Откуда эта уверенность, Снорри не знал.
Он выскользнул из-под мехов на холод и, как был — в чем мать родила, взял свой топор, Хель. Отец подарил ему это оружие, с единственным широким лезвием в форме полумесяца. «Это лезвие — начало пути, — сказал отец. — Оно отправило в Хель немало мужчин и отправит еще, прежде чем затупится». С топором в руке Снорри чувствовал себя одетым, холод не подступал к нему, боясь острой стали.
Снаружи что-то заворочалось, совсем рядом с домом, но не так близко, чтобы не оставить места для сомнения.
— Это ты, Хаггерсон? Ссышь на чужой территории?
Бывало, Хаггерсон выпивал с Магсоном и Анульфом Лодкой, а потом зигзагами брел домой и терялся, хотя тут было всего-то сорок домишек.
Тихий, но проникающий в душу крик, почти как крик луня, но не совсем, — и к тому же, пока лед не сойдет, птицы не запоют. Снорри поднял засов, приложил пятку к двери и пнул изо всех сил. Что-то взвыло от боли и отшатнулось. Снорри вывалился в лунную ночь, пронзенную светом фонарей, которых становилось все больше. На земле лежал толстый слой снега, падали тяжелые хлопья, весенние, а не те крошечные кристаллы, что были зимой. Босые ноги Снорри едва не поскользнулись, но он удержался, размахнулся и погрузил топор в спину человека, все еще хватающегося за лицо после поцелуя с дверью. Человек рухнул, и лезвие освободилось.
— Налет! — проревел Снорри. — К оружию!
Ниже по склону на торфяной крыше ближайшей к берегу хижины слабо разгорался огонь. Мимо сквозь белую пелену проносились темные тени, на миг озарялись вспышками света и снова исчезали в ночи. Значит, чужеземцы: викинги поджигают крыши, когда совершают набеги в более теплые края, но никому из них не придет в голову тратить на это время на Севере.
Фигуры устремились на Снорри, три окружили хижину, одна споткнулась о поленницу. Другие бежали вверх по склону. Какие-то невнятные, кривоватые, невеликого роста. Снорри кинулся к ближайшим трем. Темнота, огонь и тени не позволяли разглядеть блеск оружия и защититься. Снорри и не пытался, полагаясь на логику, гласящую: если убить врага сразу, то не понадобится ни щит, ни оружие — не надо будет ни бить, ни отражать удары. Он размахнулся обеими руками, вытянув их и крутанувшись всем телом. Хель рассек голову одному, ударил второго и так глубоко зарылся в плечо, что у того рука повисла на сухожилиях. Снорри развернулся, чувствуя, но не видя горячие брызги крови на плечах. Вращение поставило его лицом к лицу с третьим, который отчаянно ругался, поднимаясь среди рассыпанных дров. Снорри ударил его ногой в лицо и обрушил сверху топор — он уже не раз делал это здесь, но другим топором, тем, которым он просто колол дрова для очага. Результат, однако, был примерно тот же.
