Мэрес щелкнул пальцами, снова привлекая мое внимание.
— Это Джон Резчик. Когда мы вошли, я как раз говорил ему: мол, какая жалость, что ты видел здесь, как я веду свои дела.
— Де-де-дела? — выдавил я из себя. Теперь можно было считать: не обгадился — уже победил. Имя Джона Резчика слышали все, хотя видели его немногие. Джон Резчик вступал в игру, когда Мэрес хотел покалечить кого-нибудь поизощреннее. Когда сломанного или ампутированного пальца или просто хорошей трепки оказывалось недостаточно, за работу брался Джон Резчик. Некоторые называли это искусством.
— Мак.
— Не видел я никакого мака.
Здесь, под светильниками Зодчих, росли бесконечные ряды какой-то зелени. Мой дядя Гертерет — «очевидно-не-наследник», как его любил называть отец, — сделал немало безуспешных попыток извести опиум. Он бог знает сколько раз отправлял патруль на лодках вдоль реки Селин, будучи убежденным, что наркотик поступал из порта Марсель, расположенного выше по течению. Но Мэрес растил его сам. Прямо здесь. Под носом у Гертерета, для всех страждущих. — Ничего я не видел, Мэрес. Я влетел сюда совсем пьяный.
— Ну так протрезвел ты на редкость живо. — Он поднес к носу флакон с нюхательной солью, словно исходящая от меня вонь оскорбляла его. Возможно, так оно и было. — В любом случае это риск, на который я не могу пойти, и если нам придется расстаться, то мы можем по крайней мере сделать из этого запоминающееся событие, верно?
Он кивнул Джону Резчику.
И тут мой мочевой пузырь не выдержал. Не то чтобы кто-то мог заметить, я и так был весь мокрый и вонючий.
— Д-да ты что, шутишь, Мэрес? Я должен тебе денег. Кто заплатит, если я… если я не заплачу?
Я был нужен ему.
— Ну что, Ялан, дело в том, что я не думаю, будто ты и правда можешь заплатить. Если человек задолжал мне тысячу крон, у него проблемы. Но если он задолжал сто тысяч, то проблемы у меня. А ты, Ялан, задолжал мне восемьсот шесть крон, с учетом того, что ушло на твоего забавного норсийца. Стало быть, ты — мелкая рыбешка, которая не сожрет меня, но и не накормит.
— Но… я могу заплатить. Я внук Красной Королевы. Я отдаю долги!
— Один из многих, Ялан. Вас слишком много, это обесценивает титул. Я бы сказал, что нынче в Красной Марке принцы — переоцененное имущество.
— Но… — Я всегда знал, что Мэрес Аллус — деловой человек, конечно жестокий и безжалостный, но в своем уме. А теперь вот казалось, что в глубине его маленьких темных глаз вилось безумие. Слишком много крови в воде, чтобы акула, живущая в этом мужчине, могла вот так просто лежать и ждать. — Но… что толку, если меня убьют?
