– Его превосходительство приказал мне сейчас же съездить в батальонную канцелярию и вызвать сюда адъютанта.
Кучер расправил вожжи, и через две-три минуты Непоклонов уже выходил из санок около батальонной канцелярии. Велев кучеру ждать адъютанта, он скрылся во дворе канцелярии, затем пришел в свою роту.
Генерал, не найдя Непоклонова в трактире, набросился на буфетчика, требуя сказать, куда девался только что вошедший солдат. Буфетчик, узнав, с кем имеет дело, перепугался. Он божился, уверял, что никакого солдата в трактире не было и вообще нижние чины к нему не заходят. Генерал тонал ногами, кричал, грозил арестом. И только когда несколько посетителей подтвердили слова буфетчика, Фиалковский успокоился и вышел.
Рысака около трактира не было. Посмотрев по сторонам и обождав немного, генерал тихонько поплелся пешком к батальонной канцелярии. Он увидел своего кучера, восседавшего на козлах.
– Ты, болван, что здесь стоишь? – закричал Фиалковский.
Кучер растерялся.
– Я, ваше превосходительство… по вашему приказанию… унтер-офицер сказал ехать…
– Куда ехать, зачем ехать? – горячился генерал.
– Ехать за адъютантом в канцелярию, ваше превосходительство.
– В какую канцелярию, какой унтер?! Расскажи толком! – зарычал Фиалковский.
Кучер рассказал все по порядку. Выслушав его, генерал заключил:
– Я думал, только я – старый дурак. Оказывается, хоть и молодой, ты глупее меня. Сукин сын! – выругался он и направился в канцелярию.
На следующий день командир нашего батальона генерал Лебедев получил приказ Фиалковского выстроить четырнадцатого декабря весь батальон для смотра на плацу за железной дорогой.
Копии приказа были разосланы всем шестидесяти двум ротам. Командиры рот стали приходить в казармы на час раньше обыкновенного, фельдфебели чуть свет подымали людей, требовали от взводных чистоты и порядка во взводах, те в свою очередь тянули отделенных, отделенные – ефрейторов, ефрейторы – рядовых.
С утра до поздней ночи в казармах была суетня. Все бегали, скребли, мыли полы, потолки, стены, чистили коридоры, дворы и уборные, проверяли обмундирование. Заношенные шинели, папахи, сапоги, гимнастерки и брюки заменили новыми. Порции мяса были увеличены, масла в кашу лили больше обыкновенного. Вместо двух стали выдавать три куска сахару. Выплатили задержанное двухмесячное жалованье, – каждый солдат получил рубль.
Тринадцатого декабря все роты вышли в поле для предварительного смотра. Смотр должен был провести командир батальона генерал Лебедев.
