Кончилась погрузка корабля. Нам выдали на дорогу по нескольку галет и по котелку горького черного кофе.
Послышался третий гудок, и пароход повез нас с одного материка на другой, где нас ждало еще больше мучений.
Прощай, Франция с широкой «демократической свободой», которой за полтора года мы ни разу так и не почувствовали!
Прощайте, товарищи, погибшие в боях под Бремоном и Курси! Прощайте, товарищи, павшие в ля-Куртине, безвинные жертвы гнусной и подлой сделки французской и русской буржуазии. Придет время – мы отомстим за вас, отомстим жестоко, но справедливо…
Корабль вышел в открытое море. Нам разрешили подняться на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. И вскоре зазвучала русская песня. Грустную песню сменила веселая, залихватская. Нашлась двухрядная гармонь, и мое искусство вновь пригодилось. Играл я не по приказу подпрапорщика Кучеренко, как на «Сантае», и поэтому всю душу вкладывал в знакомые мелодии. Под гармонь русские ударили «камаринского», украинцы загремели «гопаком».
Песни и пляски развеселили приунывших ля-куртинцев. Забылись все перенесенные невзгоды, будто бы не пугала никого африканская ссылка. Молодость брала свое…
Французские матросы выбрались из кают на палубу и, подойдя к нам, шутили и смеялись вместе с нами. Вечером они угостили нас вином, табаком и сигаретами. В трюм нас больше не загоняли.
Благодаря хорошему отношению матросов и охранников наше путешествие по морю прошло без особых трудностей и лишений.
В алжирском порту мы простояли день. Пароход забрал груз и отправился дальше на запад. Высадили нас в порту Оран, куда судно пришло ночью. Охрана передала наш отряд оранскому конвою.
Разместили нас далеко от порта за городом, в бараках воинского лагеря. Накормили скверным ужином и приказали ложиться спать. Коек в бараках не было, нар также, пришлось лечь на полу.
Рано утром нас погнали этапом на юг. В первый день мы прошли километров пятьдесят. Итти по песку было очень трудно, но конвоиры торопили, не позволяли отдыхать.
Ночевали около небольшой деревни под открытым небом.
Конвоиры предупредили: кто осмелится войти в деревню, тог будет там убит. После такого предупреждения охотников заглянуть туда, конечно, не нашлось.
На следующее утро нас разбили на две группы. Одна пошла в одну сторону, вторая – в другую. Наша группа направилась на юго-восток. Все мои товарищи были со мной, так как французские конвоиры посчитались с желанием солдат быть в той или другой группе.
