У наших родителей, поколения, рожденного в сороковые и пятидесятые годы, был навык, отточенный до мастерства: они очень преуспели в процеживании информационной шелухи брежневских времен и отлавливании крупиц правды. Сейчас трудно понять, о каком информационном голоде могла идти речь, нам, живущим в условиях относительной свободы. Мне всегда было интересно, как в человека закрадываются крупицы сомнения. Мне стало интересно, как моя мама, восторженно-романтическая, рассталась со своими иллюзиями.
Татьяна Кузнецова (Республика Башкортостан, с. Бокалы, 10 класс).
Села исчезали по разным причинам, какие безвозвратно опустошали эпидемии, голод, стихийные силы природы и т.п. Не обошли эти беды и наш Свободненский район. Около трех десятков сел исчезло с его карты. Память о них уходит с каждым годом. Одно из таких сел – Евтукан. Члены клуба «Поиск» нашей гимназии посылали письма в областной краеведческий музей, но до нас дошла уже известная информация об этом селе. Тогда мы решили съездить в соседнее село Гуран и там собрать необходимые сведения от старожилов. Нам повезло.
Артур Ниязметов (Амурская обл., г. Свободный, 10 класс).
Энциклопедия исчезнувших деревень
Прадеда под конвоем увезли на работу, на завод в Уфу, забрали всю скотину, скакуна, он был очень привязан к дедушке, сбежал и ночью прискакал к дому весь взмыленный. Но днем председатель колхоза его забрал, дедушка за руки его хватал, знали же друг друга, умолял его оставить жеребчика, сильно плакал, – но тот оказался неумолим. Скакун упирался, идти не хотел, его привязали к телеге и били плетью, а дедушка плакал.Это было одно из самых сильных впечатлений детства, дедушка об этом никогда без слез не мог вспоминать. А я опять думаю о том самом выборе, который и перед председателем встал, когда мальчишка, ошалевший от своего детского горя, хватал его за руки и просил, просил…
Помнит дедушка, что в 1941 году перед атаками было и такое: дремлешь – полудремлешь перед атакой, кто как, но утром вдруг обнаруживаешь, что нескольких бойцов нет, иногда до 10 человек уходило в тыл. Иногда кого-то возвращали и перед солдатами расстреливали. Двоих таких дедушка помнит, они плакали и просили дать право «искупить кровью», но не дали. Дедушка считает, что это зря. «Знаешь, сынок, труса от растерявшегося всегда отличить можно, молодые они очень были, могли и испугаться, это понятно; можно было и дать им шанс, – медленно говорил мне дедушка, – так их всех под одно косили».
