— Тедди, — Мэк мягко взял ее за плечи и развернул к себе, — Тедди, послушай. Сейчас не время для подобного разговора. Слишком много всего свалилось на нас за эти два дня. Давай не будем загадывать о будущем, пока не разберемся с настоящим. Я прав?
Разумеется, он прав. И что она может возразить? Сказать, что еще ей кажется, что она его любит?..
— Поехали в мотель. — Мэк закрыл окно, но прежде, чем взяться за руль, наклонился к Тедди, заглянул в полные слез глаза и бережно обвел большим пальцем контур припухших губ.
* * *
Уже в сотый раз Мэк мерил шагами комнату в мотеле. Добрых полчаса он мотался по ней, как тигр в клетке, прислушиваясь к плеску воды: Тедди принимала душ.
Устав от его метаний, Боуги положил большую голову на лапы и прикрыл глаза.
Наконец Мэк остановился у приоткрытой двери в ванную. Не надо обладать богатым воображением, чтобы представить эти нежные округлости и выпуклости, окутанные горячим паром; или представить, как скользят его руки по всем тайным местечкам на отданном во власть водяных струй соблазнительном теле…
И эта пытка будет продолжаться всю ночь?! Быть рядом, но не быть с ней?!
Мэк сжал кулаки так, что побелели костяшки смуглых пальцев.
Она порывает с Аланом! У него сердце зашлось от жалости к ней, когда она это сказала и ждала хоть какого-то ответа…
Ложь запечатала ему рот, но она не может запретить ему чувствовать, а именно чувства, подлинные, без малейшей фальши, толкнули его вчера к Тедди — узнать ее, утолить ее и свою жажду, любить ее…
И сейчас разум, предостерегающий всей прошлой памятью: не смей, держись от нее подальше! — отступил перед неодолимой тягой снова дать волю чувствам. Он не в состоянии больше быть без нее.
Мэк рывком распахнул дверь, и облако пара с гостеприимной готовностью расстелилось перед ним, показав сквозь затуманенное стекло душевой кабины вожделенную картинку.
— Тедди?
Она стояла, подставив тело струям воды, и даже не вздрогнула, будто ждала… знала, что он обязательно придет. Спокойно повернулась, отодвинула стеклянную дверцу, предстала перед ним во всей обнаженной красоте — еще лучше, еще притягательнее, чем он помнил, — и Мэк понял, что пути к отступлению нет.
Не отводя небесно-синих глаз от его воспаленного желанием взора, она притянула его за рубашку поближе и, не говоря ни слова и ни слова не ожидая от него, медленно, будто исполняла ей одной ведомый ритуал, расстегнула все до одной пуговки и рванула в стороны намокшую под брызгами ткань. Улыбнулась колдовской улыбкой — соблазняющей, влекущей, — уверенная в силе своих чар и власти над ним…
