Маша писала цифры, сопоставляла их, делала отметки у себя в тетрадке: этот случай надо обсудить с другими врачами, этот – повторить анализы, а этот – срочно доложить профессору, тут, похоже, что-то особенное…
Неожиданно на журнальный лист легла тень – кто-то вошел в лабораторию.
Она подняла голову и увидела перед собой молодую девушку. Та была одета в модные вытертые джинсы, плотную и темную, несмотря на жару, мужскую рубашку с длинными рукавами, за спиной у нее был яркий спортивный рюкзачок, в каком студенты обычно носят учебники. На голову, закрывая лицо и шею, был намотан огромный черный платок, так, что волос и шеи не было видно вовсе. Типичная студентка-бедуинка из соседнего Беер-Шевского университета.
– Можно ли мне узнать результаты анализов, доктор? – вежливо спросила она низким, чуть с хрипотцой голосом и застенчиво подошла поближе к уважаемому доктору в белом ослепительном халате.
На иврите она говорила свободно, только чувствовался гортанный акцент в выговоре слов.
– Мы посылаем результаты анализов в поликлинику по месту жительства, – ответила доктор Мириам на своем «русском» иврите. Гортанные звуки, которые бедуинка выговаривала так легко и свободно, застревали у нее в горле, как черствый кусок хлеба. – Вы узнаете их у своего гинеколога.
– Анализы могут потеряться по дороге, – пряча глаза, тихо и настойчиво проговорила девушка. – Лучше я сама передам ему ответ. Дайте его мне.
Черт знает, что у них там делается, в этих бедуинских поселениях. Может, она права? – подумала Машка, глядя на девушку.
Смуглое лицо с низким чистым лбом было приятно, агатовые глаза, окаймленные длинными черными ресницами, смотрели решительно и твердо, густые бархатные брови ровными дугами подчеркивали красоту глаз. Она, несомненно, была умной и очень упрямой, иначе бы, конечно, не смогла убедить отца разрешить ей учиться. Девушка производила хорошее впечатление, и доктор решила отдать ей бланк ответа.
– Как ваша фамилия? – спросила она, придвигая к себе тяжелый гроссбух.
Девушка ответила что-то, состоявшее целиком из гортанных согласных.
Черт побери, как это пишется? – думала Машка, пытаясь повторить про себя странные звуки и мысленно перевести их в письменные буквы.
– А имя?
– Хосния.
– Номер удостоверения личности? – Маша оставила слишком сложный для нее гроссбух и пересела к компьютеру.
Девушка порылась в рюкзачке, подала маленькую синюю пластиковую книжечку и в то же время произнесла номер, немного путая ивритские и арабские цифры, которые произносятся почти одинаково.
