Когда гремели пушки | страница 31

Но, признаться по-честному, особой радости я от этого не испытывала. Добродушный полковник Вишняков из отдела кадров штаба армий оказался прав: мне было абсолютно безразлично, кем я числилась в боевом строю по бумагам. А вот что воевать пришлось за мужчину — это факт. Войну я закончила уже командиром роты. Не шутка. И до сих пор в воспоминаниях вижу себя мужчиной. Синее галифе, строченый ватник, натуго захлестнутый командирскими ремнями, сбоку — полевая сумка и «ТТ», под поясным ремнем — малая саперная и две «эфки» — гранаты, на шее — бинокль, на голове — каска… По ночам поднимаю в атаку роту. Сбитая пулей, со всех ног валюсь лицом в запорошенный снег. В который раз?..

Если уж рассказывать о рядовом Кирееве, то начать следует, пожалуй, с майора Дульникова.

Роста майор был высокого. В плечах — от погона до погона все четыре перегона. (Знаете — какие перегоны? Железнодорожные!) А голос у него был — что самая большая труба в оркестре. Правда, пользовался он им редко. Даже, вроде, стеснялся своего баса. С офицерами, с солдатами разговаривал тихо, спокойно. И хотя был строг, дотошлив, до каждого пустяка ему дело, но зря никого не ругал, вспыльчивости за ним не наблюдалось, выдержку имел завидную. Да иначе и нельзя: майор Дульников был заместителем командира полка по политической части. Положено ему было каждого солдата знать, каждому быть старшим товарищем. На деле быть товарищем, а не просто по долгу службы.

И своих солдат майор знал. Всех до единого. Как учитель в классе каждого своего ученика знает. И тех, что сейчас за партами сидят, и тех, что давно уже школу окончили, разъехались кто куда. В полку за три года войны тоже не мало солдат переменилось. И хорошие были солдаты, и всякие… В основном — хорошие. Когда полк в бою, с утра до ночи в опасности, тогда, считай, все солдаты хорошие. Кто бы там с каким характером ни был, а на переднем крае — все за одного, один за всех, каждый за свою землю сражается, каждый старается воевать как можно лучше. Ну, а если полк в тылу, на переформировании, на учении, тут попадаются и «всякие»… Один никак технику не освоит, другой в строю ходить не любит, третий по дому соскучился, все его в самоволку куда-то тянет… Этих майор Дульников знал особенно хорошо.

Когда же ему доложили: что так, мол, и так, Киреев это… — Дульников сразу представил себе тощего Киреева в старом замусоленном ватнике. Ватник — как шар. Из него тонюсенькая шея торчит и не голову, а огромную шапку держит. Какую-то невоенную шапку с белыми заячьими ушами. Шапка на глаза лезет, на макушке крутится, звездочка частенько не на лбу, а где-то на затылке. Так и хочется скомандовать: «Сам на месте, а шапка кру-гом!»