— Траншею ты ею, что ли, подметаешь?
Дед не растерялся:
— А это уж как придется.
Беседа шла в темпе.
— Как вас, братцы, кормят?
— Хорошо, товарищ командующий!
— Приварка хватает?
— Хватает. Еще и остается.
— А остатки куда деваете?
— Доедаем, товарищ командующий!
Генерал рассмеялся. Похвалил:
— Молодцы, честное слово, молодцы!
Он обратил внимание на видного, красивого Пыркова, который на рассвете пришел из боевого охранения ко мне по делу и в ожидании темноты для обратного возвращения застрял у деда Бахвалова на огоньке.
— О чем думаешь, солдат? — вдруг спросил его командарм.
Пырков руки по швам, грудь колесом:
— Как бы стать генералом, товарищ командующий!
— Зачем тебе?
— А чтоб все боялись, как вас.
— О-хо-хо-хо! Комдив, да они меня уморят, остряки этакие.
Комдив тоже от души:
— Хо-хо-хо!
И вся свита осторожненько:
— Хо-хо-хо!
Только наш комбат даже не улыбнулся, — видимо, ему не понравилось подобное панибратство. Но это было еще не все.
— Где ж ваш взводный? — спросил командарм у деда Бахвалова.
— Не могу знать, товарищ командующий. Они нам не докладывают.
— Позвать! — приказал высокий гость.
Комдив вопросительно, взглянул на командира полка, тот — на комбата. Комбат почтительно:
— Зуб у него разболелся, товарищ генерал-лейтенант. В медсанбат отпустили, пока тихо.
— Жаль. Хотелось бы познакомиться. Как, братцы, он парень-то ничего?
А «мазуриков» деда Бахвалова хлебом не корми, но дай посмеяться. Зафыркали. Загалдели.
— Куда там! От самого господа бога по блату нам достался.
— Хват?
— Богатырь!
— Потомок Суворова.
— Ну что ж, приятное отрадно слышать. Передайте ему: хвалю. И за вас, и за порядок.
— Есть передать!
— Ну, прощайте, друзья мои. Готовьтесь. Скоро будет жарко. Я на вас надеюсь, дорогие сибиряки.
Так неожиданно благополучно прошел для нас визит грозного командарма. Во всяком случае, никто не пострадал от его гнева. А может быть, слухи о свирепости генерал-лейтенанта Поленова преувеличены. Сделать из мухи слона могут даже на фронте.
Долго я корила себя за малодушие. И зачем, спрашивается, спряталась? Ничего бы он мне не сделал, раз все оказалось в порядке. Да и не верю я, что человек, понимающий шутку и умеющий смеяться, может быть бесчеловечным. В другой раз прятаться не буду. Не дам повод для насмешек. Ведь трое суток мои однополчане обрывали телефон Рогова, требовали меня, орали в трубку: «Здорово, чудо-богатырь!», «Привет потомку Суворова!», «Как поживает зуб?» — и неистово хохотали. Евгений Петрович охрип, увещевая озорников.
