Привычными движениями пальцев Мэллори удалил с поверхности скалы почву, траву, мелкие камешки и наконец добрался до коренной породы. Упёршись коленом, осторожно приподнял голову и застыл как вкопанный, весь превратясь в зрение и слух. Лишь сейчас он осознал свою беспомощность и пожалел, что не взял у Миллера пистолет с глушителем.
В темноте на фоне панорамы гор смутно вырисовывались плавные и резкие очертания холмов и ложбин. Зрелище это, поначалу нечёткое и непонятное, стало вдруг мучительно знакомым. И тут Мэллори понял, в чём дело. Именно так описывал мосье Влакос эту картину: узкая голая полоска земли, идущая параллельно утёсу, позади неё — нагромождение огромных валунов, за ними крутые холмы с щебенистой осыпью у подножия.
Наконец-то им повезло, и ещё как! Не располагая никакими средствами судовождения, вышли точно на остров, причём в том самом месте, где неприятель не выставил постов. Ведь немцы считали, что подняться на эти отвесные скалы невозможно!
Мэллори захлестнуло чувство облегчения и радости. Опершись о поверхность скалы, новозеландец вылез наполовину и тут же обмер.
Один из валунов зашевелился. До пятна было не больше восьми метров. Отделившись от земли, пятно это начало приближаться к краю утёса. Знакомая фигура — высокие штиблеты, шинель под непромокаемой накидкой, высокий шлем. Чёрт бы набрал Влакоса! И Дженсена! И этих всезнаек из разведки, развалившихся в своих креслах. Дают ложную информацию и посылают людей на верную смерть! Да и сам хорош, ведь знал же, что надо быть начеку.
Первые две-три секунды Мэллори лежал словно парализованный. Держа карабин наизготовку, солдат уже сделал несколько шагов. Он наклонил голову, вслушиваясь в вой ветра и шум прибоя, и силился понять, какой же звук заставил его насторожиться. Оцепенение прошло, мозг Мэллори заработал вновь.
Выбраться наверх равносильно самоубийству. Десять против одного, что часовой услышит, как он карабкается, и застрелит в упор, ведь у него нет ни оружия, ни сил, чтобы вступить в схватку с вооружённым противником. Придётся спуститься вниз. Но ведь ночью боковое зрение острее, чем прямое. Стоит часовому повернуть голову, и тогда конец: у края утёса немец сразу заметит силуэт.
Затаив дыхание, Мэллори осторожно сполз вниз. Часовой продолжал идти, направляясь к точке метрах в пяти от новозеландца. Капитан убрал голову, зацепясь кончиками пальцев за край скалы.
— В чём дело? — спросил Андреа в самое ухо Мэллори.
