Словно в трансе, я вхожу в спальню, где не просто душно — вместо воздуха в легкие попадает какой-то липкий пар.
Прежде чем одеться, я подхожу к нише со стеклянными жемчужинами и трогаю холодные гладкие выпуклости. Снова вспоминаю те печальные засечки на двери в камере. У меня возникает вопрос: хотела бы мама, чтобы я узнала обо всем этом, или ее это только опечалило бы? Невольно я думаю о Филиппе и о том, понравился ли бы он ей.
Надевая джинсовые шорты и футболку, не могу не признать, что он мне очень нравится. Его зеленые глаза, коротко стриженные волосы. Но я о нем ничего не знаю. Мне еще не представилось случая расспросить его о том, что значила его фраза про наших отцов. И я все еще не могу быть уверенной в том, что его симпатия не часть этой общей игры. Как, например, сегодня утром в кухне сочувствие Себастиана. Это не помешало ему втолкнуть меня в камеру и закрыть там. И София не такая уж простая штучка, какой кажется на первый взгляд. Как я могу кому-нибудь доверять, если не в состоянии полагаться даже на собственные наблюдения?
Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. (Первое послание Иоанна 4:12)
Агнесса стояла на коленях на одной из церковных скамеечек для молитвы и была так увлечена, что даже не ощущала холода, исходившего от кафельного пола, не слышала осторожных шагов. А когда она почувствовала чужую руку на своем плече, то вздрогнула от ужаса. Книга для духовного чтения с грохотом упала на пол маленькой капеллы, которую освещали лишь мерцающие жертвенные свечи в нишах у двери. Агнесса инстинктивно спрятала бабушкины четки в карман.
— Что ты здесь делаешь посреди ночи? — спросила Марта.
Агнесса с облегчением обернулась.
— А ты? Что ты здесь делаешь? — Она удивилась, что на Марте в такой холод была лишь одна накидка. Агнесса надела все, что у нее было: две блузки, вязаную кофту, шерстяную юбку, две пары колючих колготок, носки, накидку из сукна, поношенную шапку, шарф и полусапожки. И потом прокралась в часовню. Она надеялась, что Гертруда при минус десяти откажется от своего обычного ночного патрулирования. Но что здесь забыла Марта? Неужели она шла вслед за ней?
— Молюсь пресвятой Деве Марии, как видишь.
— Чтобы она тебя отсюда вытащила, или как?
— Ты ничего не понимаешь. — Агнесса наклонилась за книгой и прижала ее к груди, словно драгоценность.
Марта покачала головой.
— На самом деле я никак в толк не возьму, как кто-то в твоем положении может еще верить в Бога или, скажем, в какого-нибудь инопланетянина.
