— Мне очень жаль. На самом деле я хотел вмешаться, но не смог. Ты выглядела ужасно, — вздыхает Филипп. — Словно была в крови с головы до пят.
— Ты смолчал просто потому, что не переносишь вида крови? — Я не хочу, чтобы слова звучали слишком саркастично, но нападать все же лучше, чем реветь.
Он, защищаясь, поднимает руки.
— Нет, кровь меня не пугает, но вся ситуация… я имею в виду, это все было просто нечестно. Если все это было лишь психологической игрой, зачем доктор Беккер делал фото?
«Что я знаю? Ничего! Ничего я не знаю, но все-таки необходимо здесь все обследовать».
Я плотнее запахиваю на груди халат. Мне неприятно сознавать, что под ним я совершенно голая.
— Пожалуйста, Филипп, сейчас я просто хочу подняться наверх и во что-нибудь переодеться.
— Я только хотел с тобой поговорить наедине, хотел объяснить, как мне жаль, что все так случилось. Я уже иду в столовую. Мы подождем с едой, пока ты не спустишься, хорошо?
Кажется, он так страдает, что я не могу не улыбнуться.
Филипп берет меня за руку и нежно сжимает.
— Будь осторожна.
— Что ты имеешь в виду?
Он пожимает плечами:
— Когда ты стояла там совершенно растерянная, вся в крови, на этой разбитой лестнице, то…
— То что?
Филипп заметно мнется, подыскивая слова:
— Ну, тогда я вдруг почувствовал, что боюсь за тебя.
Я несколько раз сглатываю, пытаясь избавиться от комка в горле, опасаюсь, что парень таки добьется своего и я разревусь. Чтобы выиграть время, внимательно осматриваю мускулистые ноги Филиппа, его узкую талию и понимаю, какие у него широкие плечи, и руки выглядят сильными. Кажется, что они смогут остановить гору обрушившихся со скалы камней.
И он заботится обо мне. Приходится еще раз сглотнуть. Ерунда. Его поведение еще ни о чем не говорит. Никто о тебе здесь не беспокоится. Ты одна. Предоставлена сама себе. Это все просто твоя реакция на события утра. Соберись, Эмма, его забота о тебе может быть наигранной.
— Все в порядке? — Он ловит мой взгляд, смотрит мне в глаза. Только теперь я замечаю, какие у него красивые глаза — светло-зеленые с лиловым оттенком, как свежие артишоки. Я не могу отвести взгляд, чувствую себя ужасно слабой в этот момент. Ничего больше не хочу, только бы он меня сейчас обнял.
Но все, что я могу выдавить из себя на его заботливый вопрос, — это хриплое «да».
Пока я поднимаюсь в спальню для девочек и упрекаю себя в том, что была так холодна с Филиппом, меня пронизывает одна мысль: если я сейчас просто исчезну, станет ли меня кто-нибудь разыскивать? Будет ли вообще это кого-то волновать? Станет ли по мне кто-то скучать?
