— Натягивай! — приказал Гомер, указывая на пакет рядом с собой. Голос за маской искажается, кажется холодным и металлическим, и я не уверена, знаю ли его обладателя.
— А если я откажусь?
— Умрет один из остальных.
— Что это значит?
— Одевайся, заплети косу. Я заберу тебя через пять мнут.
Гомер выходит.
«Умрет один из остальных».
Я поникла. Пожалуйста. Кто эти «остальные»? София? Беккер? Или Филипп? Я уж и не знаю, что думать.
Я смотрю в пакет. Там нахожу плиссированную юбку, блузку в клеточку, белую накидку и чулки до колен. А ко всему прочему еще расческу и резинку для волос. Точно как у девочки на фото, которая развешивала белье.
Внезапно я теряю остатки мужества. Все, что я предпринимаю, ничего не дает и ни к чему не приводит.
Зачем мне переодеваться? Я укладываюсь на бок, на мешок, свожу колени, обхватываю их и крепко сжимаю руками. «Это все, что у тебя есть, — проносится у меня в голове мысль. — Так и останусь лежать».
Все кончено.
Мне уже все равно, но вдруг дверь открывается и снова появляется Гомер. Мне безразлично, что он скажет. Я просто лежу. Он склоняется надо мной, что-то приставляет к моей голове. Оружие? Он шепчет мне металлическим голосом:
— Если ты немедленно не оденешься, Филипп умрет.
Я могу лишь устало улыбнуться в ответ. Хороший трюк, если под рясой сам Филипп. Я все еще лежу.
Он сильнее вдавливает оружие мне в висок, и мне кажется, что я слышу мамин голос. Она умоляет меня не ставить на кон собственную жизнь. Она умоляет встать и сделать то, что говорит Гомер.
— Ты врала мне, — тихо шепчу я этому голосу.
— И что с того? — отвечает она. — Соберись, Эмма, иначе все напрасно.
Терпение Гомера подходит к концу:
— Тогда я застрелю Филиппа у тебя на глазах.
Я нехотя отпускаю колени и поднимаюсь, потом начинаю переодеваться. Мне все равно, кто на меня смотрит, мне абсолютно все равно.
Я достаю плиссированную юбку из пакета и перевоплощаюсь. Блузка в клеточку, белая накидка, наконец прическа. Я с трудом натягиваю чулок с рисунком в дырочку на опухшую лодыжку, но Гомер торопит. Дрожащими пальцами я сплетаю волосы в косичку, как у девочки на фото. Я еще не закончила, а он уже требует, чтобы я шла за ним.
Мы выходим из подвала, бежим по лестнице наверх, он беспрерывно меня торопит, требует, чтобы я двигалась быстрее. Чем выше мы поднимаемся, тем жарче становится, но в душе у меня все похолодело от страха и боли. Когда я понимаю, куда мы направляемся, возвращается инстинкт самосохранения. Это северное крыло.
