Затем, подойдя к зеркалу, профессор взглянул на свое лицо — оно было чрезвычайно бледным.
Некоторое время постояв в своем кабинете, профессор погасил свет и через гостиную отправился в спальню, чтобы помыть руки, как он всегда делал после посещения больных.
— Добрый вечер, — сказал он, проходя мимо жены. — Почему у тебя темно? Не зажечь ли лампу?
— Да, зажги, — ответила она, не сделав никакого движения на своем диване.
Абрахам сидел, склонившись над книгой. Незадолго до этого он вместе с Броком был у Мортена Крусе. Там он накурился табаку, и теперь голова у него кружилась и где-то в затылке больно покалывало. Мальчик чувствовал себя не очень-то хорошо.
Профессор, прохаживаясь по комнатам и кончая переодеваться, спросил его:
— Ну, как ты решил насчет конфирмации? Надо поторопиться с записью, если ты не раздумал.
— Нет, я очень хочу пойти на конфирмацию.
— Отлично! Тебе предоставлена полная свобода в этом отношении. Но все-таки ты должен сказать маме о своем решении.
— Нет, папа, лучше ты сам скажи ей об этом.
— Нет, нет, я тут ни при чем. Поговори с мамой. Она у себя.
Абрахам, робея, вошел в комнату матери. Он присел у печки и, некоторое время помолчав, сказал:
— Послушай, мама, я собираюсь пойти к священнику.
Фру Венке как бы очнулась от своих мыслей, которые витали где-то далеко. Она почти сурово сказала:
— Да, я должна была этого ожидать.
Эти простые слова обескуражили и даже потрясли Абрахама. Как могла она так говорить, когда еще совсем недавно она так любовно и откровенно предоставила ему право выбора.
Смущенный, Абрахам выскользнул из комнаты. И не без страха подумал о том утре, когда мать перед его конфирмацией учинит ему допрос о честности и правдивости перед самим собой.
Шатаясь как пьяный, Микал Мордтман вышел из передней на парадную лестницу. И здесь, на лестнице, он лицом к лицу столкнулся с профессором Левдалом, который возвращался домой.
Профессор, с удивлением взглянув на Мордтмана, отстранился к стене и поздоровался. Мордтману показалось, что профессор собирался что-то ему сказать. Кажется, он даже и начал о чем-то говорить, но вдруг прервал свою речь. Быть может, Мордтману померещилось, но лицо у профессора было в этот момент чрезвычайно странное, искаженное.
Однако Мордтман был так переполнен своим происшествием с Венке, что не слишком обратил внимание на эту беглую встречу с профессором. Он торопился домой, чтоб скорей остаться с мыслями о своем счастье.
Дома Мордтман бросился в кресло, но тотчас вскочил и принялся из угла в угол ходить по комнате. Потом достал из стола портрет, который недавно получил от Венке, и, всматриваясь в ее черты, стал бормотать ласковые слова. Он был горд и счастлив, что эта женщина была почти завоевана.
