— Но ведь Мариус будет учиться, отец! — поспешно сказал Абрахам.
— Да, конечно, он будет учиться и, быть может, несколько выдвинется в жизни. Но не в этом дело. Говоря о дружбе, я не имел в виду именно Мариуса. Но если хочешь знать мое мнение о нем, то я повторю: он славный мальчик, и ты вполне можешь с ним общаться. Однако в его общественном положении есть нечто такое, что… Впрочем, ты вряд ли поймешь то, что я собирался тебе сказать. Короче говоря, тебе пока не следует ни о чем беспокоиться. Вместе с тем я должен тебя предостеречь от так называемой сентиментальной дружбы «на всю жизнь». Поверь, мой друг, сентиментальность не к лицу нам, мужчинам.
Абрахаму всегда льстило, когда отец беседовал с ним не как с сыном, а как со своим молодым приятелем. И особенно Абрахаму нравилось, когда отец причислял его к категории мужчин.
Какой-то неясный намек на то, что с Мариусом не все обстоит благополучно, пробудил любопытство Абрахама. Но об этом он не стал расспрашивать отца, так как по его лицу понял, что тут не следует задавать лишних вопросов.
Между тем Карстен Левдал переоделся, достал чистый носовой платок и, напевая, вышел из дома. Он собирался побывать в клубе до ужина. Это посещение клуба было уже заранее намечено. И профессор не любил нарушать своих привычек. Он вел размеренную жизнь. Во всех делах и даже во взглядах он был точен, корректен и безукоризнен.
Левдал был ненамного старше своей жены, однако разница в годах казалась значительно большей. Он даже в крайней юности стремился держаться с тем положительным достоинством, которое приходит к людям с годами. Ему нравилось все старое, надежное, то, что имело прочные корни. Она, напротив того, обычно восхищалась всем новым, всем тем, что подавало надежду или же быстро росло. Именно это явилось главной причиной того, что они разошлись во всех своих взглядах.
Когда кто-нибудь спрашивал Левдала, почему он все же покинул столицу и даже отказался там от должности профессора — столь почетной для его возраста, почему он похоронил себя в глуши, в этом далеком от науки маленьком городе, — Карстен охотно рассказывал историю из первых лет своей супружеской жизни.
Вот что обычно рассказывал профессор Левдал своим собеседникам:
— Моя жена, как вам известно, уроженка Бергена. Она бергенка душой и телом. По своему нраву она настоящая энтузиастка, которой необходимо жить среди людей восторженных и увлекающихся. В Кристиании же все было не по ней. Лично я, если хотите, европеец. Иными словами, я могу ужиться всюду. Но, конечно, не в Бергене. О нет, только не в этом Бергене! Вот у нас и получилась дилемма: жене непременно хотелось уехать из Кристиании, а я ни за какие блага в мире не соглашался на Берген. Но мы пошли друг другу навстречу и поэтому местом жительства избрали этот наш благословенный городок.
