– А что мне делать с жителями деревни? Наказать за убийство женщины?
– Зачем? – искренне удивился правитель.– Они исправно платят подати. Пусть живут. Не наше дело вмешиваться в крестьянские дела.
– Я все сделаю,– склонил голову мужчина. Заколебавшись, все-таки решил задать вопрос: – Но как вы объясните отсутствие такого количества людей из отряда своей ученице? Эвелина наблюдательная девочка и обязательно это заметит. Тем более что она может случайно столкнуться с Марой в стенах Академии. Вам будет трудно объяснить такую встречу.
– Я позаботился об этом,– пожал плечами император.– Того количества сонного зелья, которое Эвелина выпила, хватит на двухдневный беспробудный сон минимум. Надеюсь, ты успеешь обернуться за это время. А когда мы вернемся в Академию, я постараюсь сделать все, чтобы моя ученица как можно меньше глазела по сторонам. Ей будет не до любопытства, обещаю. Наступает пора, когда нелепая игра в строгого, но справедливого учителя подойдет к логическому завершению.
– Вы так говорите, будто сами жалеете о том, что вам предстоит сделать,– понимающе улыбнувшись, заметил телохранитель.
– А теперь ты позволяешь себе слишком многое,– холодно осадил собеседника Дэмиен. Но затем, немного подумав, все же ответил с глубоким вздохом: – Наверное, ты прав. Жалею… Впрочем, что об этом говорить. Исполнится все, чему суждено быть.
– Я видел девушку на тренировке,– мягко улыбнувшись, произнес Лутий.– Из нее получится толк. Только чуть меньше горячности, чуть больше сосредоточенности… Вы неплохо над ней поработали.
– Спасибо,– хмыкнув, сказал император.– А теперь – езжай. Мы и так потеряли много времени на разговоры. Я буду ждать твоего возвращения.
Телохранитель, поклонившись, так же неслышно растворился в лиловых сумерках позднего вечера. Через несколько минут по небольшой деревенской улочке пронеслись неясные силуэты всадников, сопровождаемые бешеным лаем брехливых псов. И опять все стихло.
Император еще долго стоял на крыльце, всматриваясь вдаль. Поднявшийся ветер успел разогнать тучи, и в призрачном свете луны казалось, что мужчина давно и безнадежно болен – настолько глубокие тени залегли у него под глазами. Кто знает, сколько времени Дэмиен провел бы здесь, в полном одиночестве, размышляя над ему одному ведомыми вещами, но его испуганно окликнула служанка:
– Ваше величество. Эвелина…
Император, грубо оттолкнув женщину, поспешил в мирное сонное тепло избы. Там, в самой дальней комнате, на смятой, мокрой от пота простыне металась в бреду девушка. Она все силилась и силилась открыть глаза, вынырнуть из глубокого колодца беспамятства, но неведомая сила крепко держала ее в плену. Запекшиеся от жара губы пытались выговорить какое-то слово, взмолиться о чем-то, но рождался лишь тихий болезненный стон.
