— Я не осталась бы и на три дня! — Она тряхнула головой, и коса послушно легла за спину. — Где угодно, лишь бы не видеть эту проволоку!
— Она сейчас, похоже, по всей стране. Нагляделся, когда везли сюда.
Разговор вдруг оборвался. Лаборантки переглянулись, вспомнили о работе. Уселись за столы, достали бумаги, заговорили между собой о деле. Сергей потоптался и вышел.
Дверь в директорском доме была открыта. Руководитель опытной станции кандидат сельхознаук Ларин находился в своем кабинете, пошел навстречу первому гостю.
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Морозов! Рад вас видеть, — и протянул руку. — Как вам спалось? Давайте почаевничаем. Ведь вы еще не завтракали? Ну, вот. Я вчера прочитал вашу записку, мне ее передали. Хорошее начало. Мы оказались менее решительными. Опытная станция только-только начала работу. Ни одной проблемы не решено. Ни одной рекомендации не дали. А в Сусумане, как я понял из вашей записки, уже есть кое-что интересное. Я имею в виду исследование почв и способы освоения. Окончательная оценка опытов с землей, конечно, дается по урожаю. Мы только раз, один раз, собрали капусту и все другое, а потом этот паводок. Вынуждены начинать сначала. Честно скажу, руки не подымаются. Да вы уже знаете, наверное. Ну, а что с урожаями в вашем совхозе? Где он находится?..
И потянулся за картой.
Карта оказалась мелкомасштабная, на ней были и Хабаровск, и Якутск, и Магадан. Сергей не сразу отыскал свой Сусуман, он не был обозначен, как, впрочем, и Эльген тоже. Наконец, разобрался, нашел реку Колыму, потом Берелех и показал, где его совхоз.
— В долине построили?
— Нет. На второй террасе. Большая вода нас не достает.
— Это важно. Основа для спокойной работы. Как вы управляетесь? Не мешают?
— Знаете, помогают! Все-таки дополнительные продукты. Дополнительное золото…
Ларин слушал, кивал, его внимательные глаза свидетельствовали о живом уме и деловом характере. Он не перебивал, только спрашивал. А когда Морозов рассказал о рельсовой бороне, удивился:
— А почему не плуг?
— Потому что нам не надо переворачивать тонкий гумусовый слой, зарывать его. И потом любой, самый крепкий плуг при работе на таёжной целине быстро выходит из строя.
— Да-да. Вечная мерзлота. Мы это поняли.
Вошел агроном Аронов, второй кандидат наук на станции, пожал руку, сел послушать разговор. Несколько раз он и Ларин переглядывались, а когда услышали, что в Сусумане действует площадка с глубинными термометрами для изучения мерзлоты и ее влияния на пахотный слой, Ларин поднялся, прошелся и, остановившись перед Морозовым, сказал:
