Три льва | страница 17
Так и трудился Кмитич за троих, словно по две руки с каждого боку выросло: многое успевал шустрый не по возрасту пан полковник. Впрочем, в свои сорок один год Кмитич смотрелся даже более мужественно, чем в двадцать пять. Он был по-прежнему строен, широкоплеч, в движениях прибавилось уверенности, голос обрел командные нотки — все же полковник! — седина на висках тонула и вязла в длинных светлых волосах, а усы все так же «ржавели» на лице, как и в молодые годы. Разве что две продольные морщины на высоком лбу выдавали истинный возраст князя. И все равно трудно было угадать, сколько лет этому энергичному моложавому пану…
Тем временем весть о добром пане Кмитиче, дающим деньги нуждающимся, разнеслась по всему воеводству. В Оршу потянулись люди даже из далеких весок и хуторов, явно прельщенные такой щедростью и обещаниями вечной оршанской прописки, желая начать свое дело в городе с Магдебургским правом.
Коляды и Новый год Кмитич и его жена Алеся провели с детьми в Орше. Алеся Биллевич в свои тридцать пять стала еще обворожительней, чем до замужества (когда Кмитич впервые увидел и полюбил эту уверенную в себе и решительную молодую паненку), став более женственной. Былая почти мужская дерзость и упрямство Алеси ныне уступили место чисто женской мягкости и терпимости. Если раньше в родных Россиенах ею восхищались за волевой характер и явно не девичий аналитический ум, то сейчас все уже любили ее за подкупающую сердечность и теплоту. И в Орше не могли налюбоваться на «первую красавицу воеводства».
Ян Собесский
— Повезло нашему пану с женой, — завистливо качали головами оршанские паны, — мало таких кабет осталось в Литве в наше время.
— Да мало и таких, как сам пан Кмитич, — отвечали своим мужьям жены…
Но через месяц Алеся, забрав дочку, вернулась в Россиены, а Кмитич ушел с головой в работу, в чем ему помогал и его сын Януш, хлопчик тринадцати лет с материнскими карими глазами и отцовскими светлыми локонами. Хотя работал Януш больше языком, безостановочно что-то расспрашивая.
— Тата, а что такое значит быть Кмитом?
— Кмиты — это мы, наш род, — отвечал отец, деловито лазая по крыше с гвоздями и молотком.
— А что значит наша фамилия?
— Во времена Миндовга кмитами называли рыцарей, воинов, стало быть, как немцы называли их кнехтами. Кнехт и кмит. Похоже?
— Похоже!
— Ну вот!
— Значит, мы рыцари?
— Значит, рыцари!
Кмитич, сидя на крыше и вбивая толстые гвозди в деревянные балки, громко запел старую рыцарскую песню:
