Три льва - Михаил Анатольевич Голденков

Яркий летний день на невольничьем рынке придавал благостный настрой не только покупателям и торговцам, но и девушкам, коих в изобилии из Руси и Литвы доставили на двух кораблях из крымского порта Кафы (Феодосии). Пищащие задорные дудки под частый ритм барабанов придавали рынку настроение веселой ярмарки. Девушки, оплакивающие свою судьбу, сейчас, похоже, успокоились, а южное летнее солнце чуть согрело их сердца, подсушило слезы. Впрочем, одна из них, по имени Кютюр, и не плакала вовсе, с явным интересом оглядываясь по сторонам.

Из острой башенки сверкающей на солнце белизной мечети заголосил мулла. Многочисленные тюрбаны, фески и колпаки склонились в молитве. Коренастый широкоплечий татарин по имени Рустем, с симпатичным смуглым лицом, прикрикнул на своих девушек, чтобы те также встали на колени и молились. Невольницы, испуганно косясь на палку в руке татарина, повиновались: кто присел на корточки, кто встал на колени, кто на одно колено… Лишь Кютюр оставалась гордо стоять. Ее чуть раскосые голубые глаза не выказывали ни малейшего страха, а сочные, словно лепестки роз, губы скривила усмешка.

— Эй, Кютюр! — обратился к ней хозяин по-татарски. — Хочешь хорошо жить, так хорошо себя веди, красавица ты моя…

— А я не мусульманка пока, — пожала Кютюр своими покатыми плечиками, отвечая также по-татарски, на котором уже спустя месяц после захвата в плен говорила достаточно хорошо. Поношенное рваное платье не скрывало стройной, словно точеной фигуры красивой блондинки.

— Говорю тебе, несложно стать мусульманкой, — Рустем изобразил страдальческую мину на лице, ибо уже не в первый раз уговаривал Кютюр, — ты просто подними вверх палец и скажи: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его». И все!

Но Кютюр лишь нахмурилась, демонстративно отвернувшись.

— Эх, шайтан! Кютюр и есть кютюр! — ругнулся татарин, но тут же, махнув безнадежно рукой, сам упал на колени, принявшись припадать головой к земле.

Рустем, впрочем, всегда хорошо обращался с той, которую звал именем «Кютюр», что означало «дерзкая». Девушка ему и впрямь нравилась — плавные правильные черты лица, белокурые, словно из тонкого шелка, волосы, красивые чуть раскосые голубые глаза, смотрящие так, что одни отводили взгляд в сторону, другие, напротив, не могли оторваться от этого почти магического взгляда, который пронизывал человека насквозь. Но вот характер у этой чаровницы из полоцкой Литвы был явно не простой. Хотя такой ли она ему досталась? С контузией головы, с синяками под глазами, истощенная, литвинка выглядела не самым пригодным для невольничьего рынка товаром. Она не говорила, как ее зовут, даже сколько ей лет, не помнила… Кому такая нужна?