Глядя мне прямо в глаза, Хамара снял шапку и смял ее в руке. Он покачал головой и стал всматриваться в лица стоявших внизу мужчин, пока не встретился взглядом с моим отцом. Главный старейшина выставил руку вперед и повелительным жестом велел папе подняться.
Он взошел на помост. Следом поднялись Зифонен и Ристи, два других старейшины нашей деревни. Они были такие же грубые и матерые, как Хамара, тоже с седыми бородами и тяжелыми мешками под глазами. Они подошли к Хамаре, даже не взглянув на меня, будто я был пустым местом.
— Что будем делать? — спросил Хамара. — До этого всем удавалось натянуть тетиву.
— Пускай едет домой. — У Ристи был грубый прокуренный голос, а на белой бороде желтели пятна от табака.
— Черта с два! — рявкнул отец. — Он никуда не поедет.
— Уже были исключения, — Хамара опустил глаза и почесал в затылке. — Сын Кузисто не проходил испытание.
— Да, потому что он в инвалидном кресле, — ответил папа. — Он даже лук в руках не держал. Это не наш случай.
Хамара нахмурился:
— Может, так даже и лучше. Твой сын недостаточно силен. Если он сейчас отправится домой, то завтра не будет плакать на глазах у всей деревни.
— Оскари не плачет, — парировал отец. — А если вы отправите его домой, это не спасет его от позора.
— Его или тебя? — Хамара заглянул папе в лицо.
Папа посмотрел на него так, словно хотел ударить:
— Он остается. Ты должен дать ему шанс. Он как проклятый практиковался в стрельбе. И не забывай, кто его учитель. Я в тринадцать лет добыл медведя.
— Оскари — не ты.
— Он — мой сын.
Мужчины замолчали и повернулись в мою сторону. Я вытер рукавом нос и выпрямился.
Хамара снова покачал головой и громко вздохнул:
— Если он заблудится, я его искать не пойду.
— Он не заблудится, — сказал папа. — Он умный парень. Просто произнеси свою речь, и пускай едет.
Хамара задержал на мне взгляд, потом посмотрел на Зифонена и Ристи — они пожали плечами. Тогда он кивнул, надел шапку и сказал:
— Хорошо. Традиция есть традиция.
Папа плюнул в ладонь и протянул ее Хамаре. Он помедлил, затем тоже поплевал на ладонь и ответил рукопожатием. Мужчины стиснули руки с такой силой, будто хотели переломать друг другу кости.
На прощание папа крепко сжал мое плечо. Спустившись вместе с остальными вниз, он оставил меня один на один с Хамарой.
Утомленные ожиданием мужчины негромко разговаривали.
— Тишина! — призвал к порядку Хамара. Когда все замолчали, он продолжил:
— В жилах этого мальчика течет кровь охотника. Вы все когда-то стояли на его месте. Сегодня черед Оскари следовать традициям. У него есть одна ночь и один день, чтобы проявить свое мужество. — Хамара искоса посмотрел на меня, прочистил горло и продолжил: — Завтра он принесет то, чем наградит его лес.
