Юность Есенина | страница 9
И в стихах и в автобиографиях Есенин подчеркивал большую роль, которую сыграл в его жизни дед Федор Андреевич Титов.
По свидетельству родных поэта, многие черты характера Есенин унаследовал от деда, человека интересного и своеобразного.
Федор Андреевич Титов в делах был удачлив и смел, в работе спор, знал, чем расположить собеседника, понравиться окружающим. Имея приятный голос, неплохо пел, любил слушать старинные народные песни, с детьми был добр и ласков, вместе с тем вспыльчив, временами даже жесток[32].
По весне Федор Андреевич вместе с другими односельчанами отправлялся в Петербург - на заработки. Там они нанимались рабочими на плоты или на баржи и плавали по воде все лето. Некоторые из них даже приобрели свои небольшие баржи. Была одно время собственная баржа и у деда Есенина. Возвращаясь в село из Петербурга глубокой осенью, константиновские мужики «благодарили бога», а затем потчевали своих односельчан. Обычно в такое время в доме Титовых «…веселье продолжалось неделю, а то и больше, потом становилось реже, от базара до базара, а к концу зимы и вовсе прекращалось за неимением денег. Тогда наступали черные дни в Титовом доме. То и дело слышались окрики дедушки: „Эй, бездомники! Кто это там огонь вывернул?“ И начиналась брань за соль, за спички, керосин»[33].
Картина эта в какой-то мере напоминает обстановку в каширинском доме, где прошло детство Горького. Да и печальный конец питерской истории, когда пожар и наводнение уничтожили незастрахованную баржу Титова и он оказался почти разоренным, заставляет вспомнить последние дни каширинского красильного дела.
Ко времени, когда дед Есенина взял маленького внука к себе, он уже расстался со своими баржами и его материальные дела сильно покачнулись. Отправляя дочь - мать поэта - в Рязань, Федор Андреевич приказал ей высылать на содержание внука три рубля в месяц[34].
Трое взрослых неженатых сыновей Ф. А. Титова каждый по-своему занимались «воспитанием» Есенина. Ребята они были, как говорил поэт позднее, озорные и веселые. Они сажали трех-четырехлетнего мальчугана на лошадь и пускали ее в галоп, или «учили» его плавать, бросая из лодки в воду чуть ли не на середине Оки. Позднее, лет восьми, одному из них Есенин часто доставал в луговых озерах подстреленных уток.
