— Я уже тоже пробовал, — послышалось возле него. — Нет никакого ответа!
— Но что же делать!
Голос инженера звучал серьезно и твердо.
— Нам остается только думать. Надо сдерживать нервы, буйство не приведет ни к чему.
— Мы слепы? Действительно слепы? — снова спросил Думаску.
— Повидимому, да, но я не могу этому верить. Что-нибудь должно нас убедить в этом. Где вы, Думаску?
— Здесь, в этом углу.
— Где ваш кино-аппарат?
Болгарин подал ему руку и потащил его через мрак. Верндт очутился у проволок.
— Мы должны попробовать вызвать здесь какой-нибудь свет, электрическую искру. Если мы и тогда ничего не увидим…
Он не договорил фразы. В его сомнении все почувствовали ужас. Верндт нащупал в темноте кабель и провел по нему рукой до зажимов. Пропитанные перчатки его костюма защищали его от электрического тока. Он медленно и с большим напряжением сгибал концы проволок, все ближе и ближе… В темной камере была мертвая тишина. Мысли всех были направлены только к одному, к тому, что должно было решить их судьбу, и разгоряченные глаза впивались во мрак.
И вдруг все одновременно вскрикнули… С треском вспыхнула ослепительная искра. Это было освобождением от ужаса. В невыразимом восторге смотрели они на нее.
Инженер разъединил концы проволок.
— Значит, мы не… слепы! Несмотря на этот мрак в зале! — радостно сказал он. Только теперь понял его ученик по тону его голоса, что должен был пережить этот человек за последние минуты. Какие чувства должны были бушевать в нем в те мгновения, когда решался вопрос, помешает ли ему слепота решить загадку, ради которой он пожертвовал всем. Мысль о смерти вряд ли могла испугать его. Его, бесконечное число раз смотревшего в глаза самой страшной смерти. Но ослепнуть, — ослепнуть, не достигнув цели! Уйти с арены исследований теперь, когда мрак только еще начинал рассеиваться! Когда перед ним вставали еще новые загадки!..
Нагелю вдруг стало стыдно перед учителем. Ему стало стыдно за свой эгоистичный страх за жизнь. Что значил он со своей судьбой перед этим избранником!
В неудержимом ликовании он схватил руку учителя.
— Вы спасены, — сказал он проникновенно.
Верндт дал ему руку, но сам не выражал ничем своей радости. Его острый ум снова заработал и уже видел новые опасности. Думаску оправил на себе одежду.
— В этой будке до ужаса жарко!
Нагель вдруг насторожился. Он только сейчас заметил, как силен был жар.
— Жарко? Но наши костюмы настолько изолируют от жара, что мы совершенно свободно можем перенести температуру в сто градусов.
