Прямо передо мной возник клубок огня и черного дыма, на мгновение я ослеп, пока пролетал через то место, где только что был аэростат. Снаряды все еще рвались вокруг «мессершмитта», который снова вздрогнул, словно налетел на невидимое препятствие. Кусок металла, вырванный из капота, пролетел мимо кабины, а мотор начал плеваться огнем, одновременно начали падать обороты. Инстинктивно я поднялся до 700 метров, использовав тот минимальный запас скорости, который у меня оставался, и приготовился прыгать с парашютом. Огонь зениток преследовал меня. Я отключил подачу топлива, так как позади кабины еще оставались около 400 литров высокооктанового горючего.
Я огляделся. Я находился в 15 километрах от линии фронта на русской территории, и мне следовало постараться, если я не собирался попасть в плен к Иванам. Мерсу скользил на удивление гладко, хотя и оставлял за собой широкий хвост маслянистого черного дыма. Я подумал, что довольно странно сидеть в кабине и не слышать привычного рева «Даймлер-Бенца». При некоторой удаче я мог дотянуть до наших линий. Я отвел прицел в сторону, подтянул покрепче привязные ремни и опустил сиденье в максимально низкое положение, чтобы хоть как-то прикрыть голову на случай, если истребитель перевернется. Самолет начал быстро терять высоту, и в 250 метрах подо мной не было видно ничего, кроме зеленого моря леса. Не было даже малейшей щелочки между проклятыми деревьями. Я прекрасно понимал, что попытка посадить «мессершмитт» среди деревьев будет форменным самоубийством.
Правую руку я держал на рукоятке сброса фонаря. Мне совсем не хотелось оказаться запертым в кабине, имея бак с горючим за спиной. Я посмотрел на запад и увидел несколько точек в небе, где спокойно кружили мои товарищи. Я нажал кнопку передатчика и сообщил им, что намерен садиться в лесу. Вероятно, в этот момент меня покинуло самообладание и появился страх за свою жизнь. Деревья неслись навстречу мне, словно скорый поезд. Спидометр показывал 350 км/ч, но тут раздался страшный треск, и правое крыло отлетело, срезанное деревом, как листок бумаги, распоротый бритвой. Через секунду то же самое случилось с левым крылом, но мой «мессершмитт» продолжал лететь совершенно прямо.
Я попытался направить лишившийся крыльев фюзеляж между деревьями с помощью руля, и частично мне это удалось. Мотор и кабина проскочили, однако вся хвостовая часть обломилась прямо позади меня, когда ударилась о дерево. Изуродованные остатки истребителя продолжали лететь между тем со скоростью 100 км/ч. Наконец мотор ударился о землю, да так, что у меня все кости загремели. Облака грязи и песка полетели во все стороны, но обломки еще не завершили путешествие. Меня кидало из стороны в сторону, лишь привязные ремни удержали меня в кабине. Затем с ужасным скрежетом мой «истребитель» наконец остановился.
