— Простите, сэр, — услышал я ее бормотание.
— Тебе придется остаться после уроков в четверг вечером.
Она резко втянула воздух, и я решил, что снова могу посмотреть на них.
— Нет, сэр, прошу вас! Вечером я работаю, кроме того, у нас дополнительный урок дизайна в это время.
На ее лице отразились ужас и паника, а миндалевидные глаза широко раскрылись. Я был поражен совсем по другой причине: она работает?!
— Значит, придешь после дизайна, а работу пропустишь.
— Прошу вас, сэр, в любой другой вечер или даже в обеденный перерыв. Меня и так грозятся уволить!
— За прогулы?
Она снова опустила голову.
— Так я и думал. Кстати, Фэллон, может, ты тоже останешься в четверг вечером? Тебе нужно сделать много работы, которая была задана на лето, а Отэмн поможет очень быстро все нагнать.
Я ответил не сразу. Она хотела запротестовать, это было очевидно, но хорошие манеры удержали ее от того, чтобы нарушить идеально прямую линию, в которую вытянулись ее губы.
Я почувствовал легкий укол возмущения — меня-то за что? — но кивнул.
— Конечно.
Мое возмущение возросло, когда в комнате воцарилось молчание и они начали вести мысленный диалог, не посвящая в него меня. Но вот он оборвался, и я увидел, как задрожали ее губы. Она отвернулась, прижав руку к лицу.
— Фэллон, ты не мог бы выйти на минутку из класса?
Выходить мне не хотелось. Но тут я вспомнил восковое выражение, которое было на ее лице, когда она прижимала меч к моему горлу, и повиновался.
За дверью, которая автоматически закрылась за мной, я попытался понять загадочные события этого утра. Однако чем дольше я думал, тем меньше понимал. Ведь мы в детстве дружили! Мы играли в догонялки, устраивали импровизированные свадьбы и отдавали друг другу приказы. Теперь она, казалось, меня ненавидит.
Через несколько минут дверь снова открылась и мимо меня промчалось что-то белое. Она пробежала быстрее, чем я успел отойти от стены, на которую облокотился. Я поспешил вслед за ней по ступенькам. Она обернулась и побежала еще быстрее, перепрыгивая через оставшиеся ступеньки.
— Отэмн!
Но она не останавливалась.
— Отэмн, я только хотел спросить, подвезти ли тебя домой в четверг? Поздно же будет…
Закончить я не успел. Она резко развернулась. Рот приоткрыт, губы поджаты, красные припухшие глаза широко раскрыты. Она не произнесла ни звука, но выражение ее лица сказало мне больше, чем любые слова. Она постояла несколько секунд, а потом отвернулась и ушла — опять медленно и почти лениво.
