– Ты понимаешь, конечно, что послезавтра она уже не выйдет? – Арлинова откинулась на спинку кресла.
– Если вы надеетесь договориться с Павлом Александровичем, то не надейтесь даже, он на пенсию вышел. Я теперь старший по закрытию реальностей.
Последние слова в корне меняли дело. Высказывать свое мнение стало небезопасно для других людей.
– Поздравляю, – спокойно сказала Арлинова.
Теперь бушевал и едва сдерживался уже Гамов. Старая, как мир, история. Она почему-то заставляла мое сердце болеть.
– А Нина не насовсем, не расстраивайтесь. Поработает пару месяцев, посмотрит, чем вы занимаетесь и не надо ли вас расформировать и присоединить к нам, проведет assessment[7], короче говоря.
Меня передернуло.
– Ты упал совсем, да? – нервно спросил Гера. – Нас – закрывать?
– Не закрывать, а расформировывать. – Степа поднял указательный палец.
Я сдулась окончательно. Пришел, наговорил гадостей, используя свое положение… Хорошенькие у Гамова знакомые.
– Так что теперь я ваш лучший друг, царь и бог. Засим откланиваюсь!
– Подожди, – обронила Арлинова. – Ты тут бегал, мельтешил, нашу лучшую сотрудницу в чем-то обвинял… А сам даже не дослушал.
Я резко замотала головой и сделала большие глаза. Степа обернулся ко мне и сладко проговорил:
– И в самом деле. Давай.
– Сказать даже нечего. – Я как можно тяжелее вздохнула.
Блондин манерно закатил глаза.
– Нет уж, Роза Константиновна, вперед. Проведите нам assessment Степана, если выражаться его словами. Он сам этого так хотел! – Арлинова выразительно посмотрела на меня.
Я кивнула, стараясь подавить смешок.
– Волосы, значит, выпрямленные.
– Это мы уже слышали. Что-нибудь новенькое можно придумать было?
Я вдохнула поглубже и передернула плечами:
– На руке «Ролекс», но самый простенький, стоит трешку здесь, в дьюти-фри можно купить за две с половиной. Джинсы «Версаче», триста баксов, рубашка за сотку, пуловер еще двести, ботинки двести, пальто, пожалуй, пятьсот. Дешевенький загар из солярия, пятый айфон… – С каждой произнесенной фразой Степа менялся в лице. – Ну что, крепкий средний класс, всеми силами рвущийся в высокий средний. Получается, прямо скажем, не очень. Значит, писатель опять же таки средней руки, подрабатывает везде, где только можно. Зациклен на собственной внешности и считает, что прямое каре зрительно уменьшает длину носа.
Гера расхохотался в голос, и я поняла, что моя миссия окончена.
Бледный до синевы Степа хотел что-то сказать, но вместо этого развернулся и вышел из комнаты.
