— Да.
— А ее контрольно-следящие мониторы? Проверили их, как я просил?
Сэди вздохнул.
— Целых три раза…
— Прекрасно. А как насчет…
— Послушайте, док. Я проверял системы жизнеобеспечения миз Полански сто раз на дню. С нею все будет великолепно. А вот насчет вас, — продолжал он, безжалостно-туго затягивая последний ремень, — я не вполне уверен.
Иэн внутренне сжался.
— Не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— А, бросьте. Я же вас знаю, как облупленного. — Он сделал шаг назад, бросив на спеленатого доктора строгий, оценивающий взгляд. — Я же видел, как вы смотрели на Джилл, когда она уходила от вас. И я видел, как вы старательно на нее не глядели сегодня утром во время прогона симулятора. Что между вами происходит?
— Ничего, — с горечью проговорил он. — Ничегошеньки.
Сэди тщетно пытался скрыть улыбку, но это ему не удалось.
— Похоже, вам хочется, чтобы все стало по-другому.
— Но это же абсурд… — начал было он, но тут же осекся, столкнувшись со скептическим взглядом Сэди. Его слова не принимались на веру. Да и с какой стати, поскольку объяснение, висевшее у него на языке, не имело ничего общего с правдой?
Сэди с женой он знал уже много лет, с того момента, как приехал в Америку. Если кто-то знал его как следует, так это Сэди. Если кто-то имел право знать правду, так это Сэди. С искаженным лицом он потер подбородок тыльной стороной ладони, затянутой в тугие дата-перчатки.
— То, что я думаю, существенной роли не играет. Миз Полански не желает иметь со мной ничего общего.
Скептическая ухмылка Сэди превратилась в нахально-снисходительную.
— Мне представляется, что вы не задумывались над тем, чтобы взять и сказать ей, как вы к ней относитесь.
— Господи, да конечно! — заявил он, потрясенный этим соображением. — Я ведь не мастер… открыто выражать свои чувства.
Сэди в это время водружал доктору на голову шлем.
— Открою вам, док, страшную тайну, — заявил он, закрепляя ремешок под подбородком. — Мастеров открыто выражать свои чувства не существует в природе. Но если вам кто-то дорог, то на такой риск пойти придется.
Когда дело касалось науки, Иэн был уверен и смел, но когда речь заходила о делах сердечных… что ж, это был совершенно иной вопрос. Синклер в состоянии был расшифровать иероглифы биномных уравнений. Он во сне мог отбарабанить принципы построения сложнейших таблиц Буля. Но женщины пребывали вне пределов его понимания, а одна из них, совершенно конкретная, в данный момент доводила его до безумия.
