Это «немного» тянулось больше часа. Торчать в приемной Аргентовскому надоело, он принялся расхаживать по узкому длинному коридору, где не было ни одной скамейки. Повсюду царили грязь и запустение. В углах болтались серые нити паутины, кое-где на пол осыпалась штукатурка.
— Вас приглашают, — выглянула из приемной секретарша и предупредила: — Долго не задерживайтесь. У Ивана Парфентьевича заседание в совдепе.
В кресле с высокой спинкой, увенчанной головой льва, за массивным дубовым столом сидел молодой, но уже лысеющий мужчина. Скуластое, хищное лицо, узкие глазки-щелочки, редкие усики.
Пляхинский принял матроса любезно. Вышел из-за стола, поздоровался за руку, пригласил сесть, осведомился: давно ли прибыл в родные «пенаты».
Лавр ответил коротко.
Легкая тень скользнула по лицу Пляхинского, когда он услышал, что матрос хочет стать милиционером.
— Что вы можете?
Вопрос прозвучал жестко. Аргентовский пожал плечами.
— Если начистоту, не подходите вы для нашей службы. Следственной практики нет, постовым — рост не позволяет…
Лавр густо покраснел, будто его уличили в нехорошем. Рост ему никогда не ставили в вину. Средний. Силой тоже бог не обидел. К тому же, владеет приемами джиу-джитсу и карате. Грамотный. Два класса церковно-приходской школы, педагогические курсы и в консерватории учился…
Лавр молча встал и хотел уйти, но Пляхинский, выйдя из-за стола, удержал матроса за локоть. На его лице вновь появилась елейная улыбка.
— Дело, конечно, не в физических способностях. На данном этапе революции определяющими являются убеждения человека — по какую сторону баррикад он находится.
«Ну, ну, по какую же сторону баррикад ты стоишь?» — подумал Лавр.
— Видите ли, Аргентовский, революция изрядно намусорила. И призвание милиции — выметать мусор на свалку истории, но делать это следует с толком, чтобы с дерьмом золото не выбросить.
О значении милиции Пляхинский разглагольствовал долго и туманно. Лавр слушал терпеливо, стараясь уловить смысловую нить пространного монолога.
Наконец, красноречие начальника милиции иссякло. Он вернулся к столу и со вздохом занял двое место.
— Вы мне, Аргентовский, чем-то нравитесь. Пристрою-ка я вас… на первый пост, к Бурмистрову. Завтра выходите на работу.
Не из легких достался Лавру участок — базар.
Самое последнее дело, считал Лавр, моряку возиться со спекулянтами, разбирать ссоры, гоняться за шулерами и ворами. Почти ежедневно Аргентовский задерживал и доставлял в милицию преступников, но их зачастую выпускали. На недоуменные вопросы милиционера Пляхинский только хмыкал и цедил сквозь зубы:
