Аргентовский, ведя коня в поводу, направился к паровозу. Заметив комиссара, Чупин спустился вниз.
— Слушай, а куда все рвутся? — нагнувшись к его уху, спросил Лавр.
— Бог их знает… — удрученно махнул тот рукой. — Целый час бьемся — никакого толку… Бежать хотят…
— Бежать? Куда?
Вместо ответа Чупин пожал плечами.
— Прикажи конникам расступиться. Пусть их…
Милиционеры повернули коней и отступили в стороны. Только что бушевавшая толпа словно задохнулась: наступила такая тишина, что слышно было, как позванивают удилами лошади. Аргентовский подошел к бородатому старику в шапке с оторванным ухом. В полусогнутой левой руке старик держал два узла, в правой — суковатую палку с металлическим набалдашником. В свете фонаря, тускло освещавшего перрон, под лохматыми бровями старика растерянно поблескивали выцветшие глаза.
— Ну?..
— Чего «ну»?
— Вы куда-то торопились… — спокойно сказал комиссар. — Пожалуйста, путь свободен.
— Куды народ, туды и я…
— А народ куда?
— Не знаю…
Кто-то засмеялся. Старик в сердцах плюнул на землю и, повернувшись, стал протискиваться к зданию вокзала. Вскоре перрон опустел. Успокоившиеся пассажиры зашли в вокзал. Милиционеры приступили к проверке документов.
В эту же ночь Аргентовский побывал на квартире бывшего полицейского исправника Иконникова. Получилось, собственно, случайно. Лавр не знал, кто живет в большом двухэтажном особняке на Дворянской улице. Услышав доносившиеся со двора голоса, подъехал к распахнутым воротам.
— А, это вы, комиссар… — Из-за угла навстречу шагнул маленький коренастый мужчина с винтовкой наперевес. — Заместитель командира красногвардейского отряда Сорокинского завода Авдеев, — представился он. — Полчаса тарабаним — и никакого толку…
— В окна стучите, — посоветовал Аргентовский. Наконец сквозь щель ставни на первом этаже пробился огонек, затем мужской бас за дверью спросил:
— Кого черти носят?
— Откройте. Милиция.
— А может, не милиция? Всякий народ шастает…
— Да милиция же…
— Открой ставню, покажись.
К окну подошел Аргентовский.
— Комиссара знаю.
Дверь открыл высокий мужчина. Был он босиком, в исподнем белье.
— Срам-то хучь прикрой! — крикнула ему женщина из глубины сенок.
— Ничаво… Хучь и милиционеры, а все одно мужики, — забалагурил мужчина, словно обрадовавшись позднему визиту «гостей». — Сюда, сюда проходите. А то кабы их благородия не проснулись. Беды не оберешься…
— Кто такие? — спросил Лавр, когда вошли в полуподвальную комнату, тускло освещенную коптилкой.
