Взгляд его потух, левая рука дергалась все сильнее и сильнее.
— Мой фюрер, — несмело заговорил генерал-полковник Иодль, — на западе ваши доблестные войска одерживают одну победу за другой. Под Бастонью доблестный воин Фриц Шлюпке один захватил в плен взвод американцев. На высоте двести сорок три два ваших гренадера уничтожили восемь танков и захватили две пушки. Англо-саксы в панике. Силы наши растут.
Геринг поморщился и, закрыв глаза, притворился спящим.
Гитлер кивнул головой и прохрипел:
— Ждите их парламентеров. И диктовать буду я! Я!
— У них другого выхода нет, — подобострастно добавляет фельдмаршал Кейтель, прозванный близкими Гитлера Лакейтель.
— Только они медленно шевелятся, — продолжал Гитлер, — подхлестнуть, подхлестнуть! Собрать все на Западном фронте, снять дивизии с севера и с юга, сосредоточить в Арденнах и бить, бить, бить!
Он вскинул голову, глаза его загорелись диким огнем, на губах появилась пена.
— Бить, бить! — в беспамятстве кричал он, и левая рука дрожала все сильнее и сильнее. — Бить! И в море, в море…
Обессилев от крика, Гитлер плюхнулся в огромное кожаное кресло и махнул рукой Гудериану.
Неудачливый завоеватель Москвы до лета 1944 года находился в немилости, но после генеральского путча вновь был приближен к фюреру и назначен на пост начальника генерального штаба.
Гудериан начал осторожно докладывать о положении на Восточном фронте и намекнул, что лучше было бы бросить Курляндский фронт и вывести морем окруженные там двадцать три дивизии[1].
— Швеция! — вновь вскакивая, кричит Гитлер. — Швеция нужна мне! Курляндия держит Швецию. Ни одного солдата из Курляндии. Я спасу их. А пока Будапешт, Будапешт брать! Мне нужен Будапешт. Я не пущу русских в Альпы.
Он схватил карандаш и рванулся к карте. Все молча сгрудились вокруг него. Каждый заранее знал, что скажет Гитлер, но все почтительно смотрели на карандаш, который метнулся от Мюнхена к Вене, затем прочертил кривую вдоль Дуная и остановился у чехословацкого города Комарно. Там виднелись номера танковых дивизий «SS», «Мертвая голова», «Викинг» и еще двух танковых и трех пехотных дивизий.
Гитлер резко взмахнул рукой, и жирная линия протянулась от Комарно к Будапешту.
— Пишите, — кивнул Гитлер кому-то из генералов: — «Доблестным героям четвертого танкового корпуса „SS“. В Будапеште окружены немецкие дивизии. Нужно сделать все, чтобы освободить своих товарищей. Вас будет поддерживать мощная артиллерия и авиация. Я сам буду руководить операцией».
