Из писем Александры Федоровны Николаю II:
10 июня 1915.…Если бы ты мог быть строгим, мой родной, это так необходимо, они должны слышать твой голос и видеть недовольство в твоих глазах. Они слишком привыкли к твоей мягкой, снисходительной доброте… Они должны казниться, дрожать перед тобой. Помнишь, мосье Филипп и Григорий (Распутин. – Н. Е.) говорили то же самое… Поэтому наш Друг боится твоего пребывания в Ставке, так как там тебе навязывают объяснения, и ты невольно уступаешь… На Н. (великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий, дядя царя. – Н. Е.) лежит только забота об армии и победе – ты же несешь внутреннюю ответственность и за будущее, и, если он наделает ошибок, тебе придется все исправлять (после войны он будет никто). Нет, слушайся нашего Друга; верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои….Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и советы!
12 июня 1915. Как бы я хотела, чтобы Н. был другим человеком и не противился Божьему человеку… Я боюсь назначений Н. – он далеко не умен, упрям, и им руководят другие….Не враг ли он нашего Друга, что всегда приносит несчастье?
14 июня 1915.…Посылаю тебе Его (Распутина. – Н. Е.) палку (рыба, держащая птицу. – Н. Е.), которую ему прислали с Нового Афона, чтобы передать тебе. Он употреблял ее, а теперь посылает тебе как благословение… Будь более самодержавен, мой друг, покажи свою волю!..Выставка-базар началась сегодня в Большом (Царскосельском. – Н. Е.) дворце на террасе….Наши работы (царицы и царских детей. – Н. Е.) все уже распроданы – правда, мы сделали их немного, но мы еще будем работать и пошлем туда. Продали более 2100 входных билетов по 10 коп. Раненые солдаты не платят, так как они должны видеть работы, которые сами делают. Я послала несколько наших ваз и две чашки, потому что они всегда привлекают публику.
Из воспоминаний Александра Дмитриевича Бубнова:
По своим личным качествам великий князь Николай Николаевич был выдающимся человеком, а среди членов императорской фамилии представлял собой отрадное исключение. По природе своей честный, прямой и благородный, он соединял в себе все свойства волевой личности, т. е. решительность, требовательность и настойчивость. Причем эти свойства проявлялись в нем иногда в чрезмерной форме, создававшей ему репутацию подчас суровой строгости. Все – не исключая министра и высших чинов государства – его побаивались, а нерадивые и неспособные люди его панически боялись. (…) Помимо этого, великий князь, пройдя все ступени военной иерархии, был истинным знатоком военного дела, которое он искренно любил и которому посвятил всю свою жизнь. Имея высшее военное образование, он отдавал себе ясный отчет в задачах высшего командования и руководства военными операциями, чему способствовало продолжительное пребывание его в должности командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, а незадолго до войны и на должности председателя Совета Государственной Обороны. (…) Государыня издавна не любила великого князя, потому что видела в нем волевую личность и потому, что до нее доходили слухи о его огромной популярности, которую она считала опасной для престола. Эту мысль она внушала Государю с самого начала войны. (…) Презрение великого князя к Распутину было также известно Государыне. Его ответ на попытку Распутина приехать в Ставку для благословления войск: «приезжай – повешу», был слишком распространен народной молвой (…), что не мог не дойти до Государыни. Однако вряд ли великий князь мог привести такую угрозу в исполнение, ибо никогда не решился бы нанести такой явный удар престижу царской семьи.
