Но сбылось бы. Очень хочется вернуться в город, оставить позади колдовство в набитом трупами погребе, озверевший Желчуг. В горы больше ни ногой. До будущего лета.
Дадут летом отпуск, нет? Вряд ли. Или плюнуть на больницу и окончательно перейти в "Нистру" шеф- поваром? Ионел давно зовет.
Как же я про Мехико забыл, я ведь теперь - основная команда. А за Мехико - Кейптаун, Токио. Личный повар чемпиона. Личный ассистент великого Нимисова. Личная фистульная собака академика Павлова. Разбогатею. Обзаведусь частной собственностью. "Каса Марэ" господина Денисова. Только по предварительной договоренности. Я такой!
Деньги сыпались к деньгам, и лишь открывая шикарный ресторан в кратере Тихо на пару с Денисом Тито, я спохватился. Полтора часа сижу на пеньке, солнышко успело одарить ультрафиолетом сверх всякой меры. А Нимисова нет.
Блицкриг затягивался.
Олег дремал, Александр Борисович переговаривался с Аркашей. Заметив мой взгляд, они подошли.
- Валерий Васильевич говорил мне, что ему понадобиться минут сорок пять.
Олег открыл глаза.
- Я пойду, гляну.
- Вам не стоит. Лучше я.
Не быть мне богатеньким. С каждым шагом Стачанского рушилась моя кулинарная империя, пропадали рестораны, закрывались котлетные. Последней канула Каса Марэ. Ларивидери.
Скрипнула дверь, и Александр Борисович сошел вниз, в холод и мрак, сошел для того, чтобы через несколько секунд предстать извергнутым и растерянным.
- Опять, - меланхолически вторил моим мыслям Олег.
Стачанский жестом призвал нас.
- Он... лежит... не шевелится...- произнося эту короткую фразу, Александр Борисович дважды проглотил слюну.
Со вновь зажженным фонарем Олег нырнул в проем первым, я за ним. В кильватере.
- Они победили, - глухой голос Олега отозвался мурашками по коже. Или просто холодно?
Взяв фонарь из его рук, я осветил Нимисова. Багровое, налитое кровью лицо, синюшно- красный язык, пальцы, зарывшиеся в опилки. Пламя отражалось в бездонных зрачках.
Никаких признаков жизни. Тело быстро остывало - ледник же. Во всяком случае, он мертв не менее часа. А то и все полтора.
Рядом с Нимисовым лежали золотая рюмка и хрустальный флакон, раскупоренный, опрокинутый, но сохранивший часть содержимого.
- Олег, одолжи носовой платок.
Своим я осторожно заткнул пробочкой флакон и переложил его и рюмку в платок Олега. Вещественные доказательства.
Нагрудный кармашек льняной рубахи Нимисова оттопыривался. Не было этого, когда мы шли сюда. Обреченно обернув руку платком, я вытащил черного слоника. Еще один любитель игры в чапаевцы. В остальных карманах пусто.
