- Горы есть горы, душа моя. По такой погоде и доллар не тянет.
Вода в джезвее закипела. Аркаша высыпал в него ложку чая. Индийского, гранулированного. Варвар.
- Молочка бы капельку, Петр Иванович.
- Изволь, - молоко в чай? Последователь Оруэлла. Я отвернулся.
По галерее - шаги. Несет еще кого-то нелегкая. Всех гнать пора!
- Простите за вторжение. Анатолия Яковлевича нет у вас?
На подобный вопрос всегда хочется в ответ пошарить по карманам, вдруг да завалялся. Но с Нимисовым шутить вредно.
- Нет, - Аркаша отхлебнул пойло.
- Мы всегда в это время занимаемся медитацией - Александр Борисович, он и я. Некоторые - Нимисов посмотрел на Аркашу, - пока до этого не дозрели. Но Анатолия Яковлевича нет. Я заглянул в его комнату - никого, и постель заправлена. Надеялся, он тут.
- Нет. И не было. Я вчера его видел, поздно вечером, с биноклем, - пора убавить огонь под котлом.
- Странно. Где ж ему быть?
- Вдруг плохо стало? Сердце? - Аркаша отложил кружку. - Я поищу его, - он кивнул на окно. - Плащ надену и пойду.
- Я тоже, - Нимисов покинул кухню.
Нехорошо. Совсем нехорошо. Я заглянул в кладовую, снял с гвоздя дождевик, обулся в сапоги.
Вода скатывалась по склону вниз, сливаясь в грязные ручейки. За дождем, едва угадываемый, рокотал Желчуг.
Из шале показались Нимисов с Аркашей. Я присоединился к ним.
- Саблецов как-то брал меня на свои астрономические обсервации. Вдруг он там? - из-за шума приходилось почти кричать.
Ненадолго хватит дождевика. Ветер дул в спину, и сырость уже холодила меж лопаток.
Опрокинутый стул, исхлестанный дождем, растопырил беспомощно ножки, а рядом в траве лежал человек, лежал лицом вниз, вытянув вперед руку, а другую подвернув под себя. Посиневшее лицо и широко раскрытые глаза с белесыми зрачками.
- Что с ним?
Кто спрашивает? Не узнаю голоса.
Я попытался отыскать пульс. Бессмысленно - окоченение успело сковать мышцы. И, перечеркивая шею - темная борозда.
- Он мертв, - я и свой голос не узнал.
- Я будто ждал этого, - верно, Аркаша. - Он раньше на сердце жаловался.
- Сердце не виновато. Он задушен, - я поднялся.
- Вы уверены? - Нимисов смотрел на мое плечо.
- Уверен.
Я осмотрелся. Вот он. Огромные объективы уткнулись в грязь, отвернувшись от нечистого неба.
- Вероятно, Саблецова удавили ремнем собственного бинокля.
Мы стояли, не решаясь двинуться и тем самым признать свершившееся.
- Надо позвать остальных, - Аркаша не выдержал первым.
