— Мы думали завтра...
— Всё завтра да завтра! — возмутился Серебренников.— А люди хотят — сегодня!
Капитан ответил, разглядывая свои до блеска начищенные ботинки:
— Сделаем, товарищ майор.
— Поверю в последний раз,— строго сказал Серебренников. — А лекцию оставьте. Посмотрю. Чтобы вы, так сказать, не были в стороне от воспитательной работы. Кстати, у какого же это солдата бабка оказалась верующей?
— У Бородули, товарищ майор.
В дверь постучали.
— А вот и он,— сказал Серебренников. — Свободны, капитан, и не забывайте о нашем разговоре.
Принесли почту.
Лейтенант поставил на стол пузырек со спецчернилами, которые захватил с собой, и принял почту.
Серебренников окунул ручку в пузырек. Пробуя перо, провел несколько линий на чистом листе бумаги.
Лейтенант положил газеты на диван и, бережно развязав тесемки на голубой папке, разложил перед майором партийные документы.
Серебренников склонился над столом. Продолговатый шрам выглянул из-под отложного воротничка сорочки цвета хаки. Погоны были зеленые с двумя просветами. В тон им — галстук. Светлее — пуговицы и звездочки на погонах.
В дверь снова постучали. На этот раз нерешительно.
— Да, пожалуйста.
Никто не входил.
— Прошу! — громче повторил Серебренников.
Никакого ответа.
— Посмотрите, лейтенант, кто там,— попросил Серебренников.
Лейтенант распахнул дверь.
— А, Бородуля...
Большеголовый солдат с вялым, невыразительным лицом доложил сбивчиво:
— Товарищ майор, по вашему приказанию рядовой Бородуля... Это... Прибыл... Рядовой Бородуля.
— Подойдите ближе,— сказал Серебренников.
Бородуля сделал полшага вперед и приставил ногу.
— Еще ближе.
Бородуля сделал еще полшага.
— И еще ближе!
Снова полшага.
— Ну, как хотите. Можете оставаться там... Садитесь.
Бородуля подумал и боком двинулся по ковровой дорожке. Неуклюже присел на краешек стула. Серебренников предложил ему пока посмотреть газеты.
Бородуля кивнул, но газеты не взял. Стал разглядывать кабинет. Прямо — на полстены книжный шкаф. Рядом — географические полушария. Радиоприемник «Белорусь». (А вот у них дома — «Рига»). Полумягкие стулья с квадратными спинками. Зеленая скатерть на столе. Лучше красная.
В простенке между окнами—портрет Владимира Ильича Ленина. Ничего не скажешь: хороший портрет. Только рамка коричневая. Надо бы золотую.
Лейтенант старательно дует на подписанные документы, чтобы высохли чернила, и подает новые.
Бородуля сидит и от нечего делать думает.
А для чего, собственно, вызвали? Ну, ходил в самоволку. Так ведь это было давно, еще на учебном пункте. И то велика беда: спросил как-то у командира отделения увольнительную, хотел пойти в город, сфотографироваться. Тот ответил, что увольнение дается в порядке поощрения. Если Бородуля хочет в город, должен приналечь на учебу. Но Бородуля решил проще: перемахнул через забор и угодил в объятия патрулю.
