У нас в классе было свободных три места: рядом с Колей Гороховым, рядом со мной и рядом с Эдиком Миллером. Из нас троих я более всего не подходил для Даши: она была почти на голову выше меня! Это сейчас я вымахал в Гулливера, а тогда я был самый маленький в классе, и к тому же самый тихий.
— Без права голоса! — как объявил мне раз и навсегда Вовка Царёв, мечта всех девочек нашей школы и “” всех школьников от первоклашек до выпускников. Это слово он произносил , без мягкого знака. Он никогда не повторял свои слова дважды и все знали, что не выполнить его слово — это обречь себя на жестокое избиение в назидание потомкам. В отличие от нас, он на каждом уроке менял себе соседа, выбирая соответствующего знатока в нужной ему в эту минуту сфере знаний. Иногда на биологии я удостаивался чести сидеть с ним. На химии с ним сидел Колька — Пробирка, который в химии знал все и еще чуть-чуть, как говорила наша химичка.
И, конечно, увидев Дашу, решил сделать царский жест. Он, опережая Дашин выбор, столкнул со своей парты Пробирку и повелительно сказал, обращаясь к новенькой:
— Прошу, миледи! Место ждет вас!
Колька моментально перескочил на мою парту и виновато сказал:
— Приказ Царя!
Даша посмотрела на Царя, улыбнулась и... направилась к моей парте. Подойдя, она положила сумку на крышку парты и, глядя прямо в глаза Пробирке, сказала:
— Пожалуйста, вернись на свое место. Здесь буду сидеть я.
Глаза Кольки забегали, как у мышонка, попавшего в мышеловку, он посмотрел на Царя, потом на Дашу и встал. Какое-то мгновение стоял, не зная, куда податься, потом, метнув извиняющий взгляд на Царя, уместился на краешке Эдикиной парты. И Даша села возле меня.
Класс замер в ожидании перемены. Мой друг Вадик, который сидел за мной, прошептал:
— Бить будут...
В этот день у нас была контрольная по химии, но всем было не до нее. Особенно мне. А Даша спокойно расправлялась с формулами, как будто гроза, нависшая над классом, ее не касалась. И тогда я, не выдержав, написал на промокашке: “Ты обидела Вовку . Он бить будет!” и пододвинул ее к Даше. Она пробежала глазами мое послание и приписала внизу: ”Чепуха!”
После звонка на перемену, когда Зоя Филимоновна, собрав тетрадки, вышла из класса, все, как по команде, повернули головы в сторону моей парты. Вовка медленно поднялся со своей парты и медленно подошел к нам. Он остановился возле меня и, растягивая каждое слово, сказал:
— Растворись! — и замер в ожидании моего исчезновения.
